На самом деле прогулки по воде давались ей проще, чем полёт. Что заклятие, что рунная формула левитирования оказались просты; куда сложнее было забыть о земной аксиоме «рождённый ползать летать не может» и поддерживать веру в обратное. Всё равно что играть в Питера Пэна и пытаться думать о хорошем, когда ещё час назад ты ловил себя на мысли, что разбежавшись прыгнуть со скалы – не такая уж плохая идея. Секстаккорд! Полный бекар, альтерируй твою терцию и ещё тысяча музыкальных ругательств! Как достать до головы Гертруды, если это почти недосягаемая высота?! На воде Ева может хотя бы воображать, что под ногами – опора в виде жидкого зеркала. Если б только в воздухе на пути к драконьей шее было что то вроде ступенек или моста…

…мост…

– Хватит с тебя на сегодня, – сказал Герберт устало, ничем не выдав разочарования.

– Нет. – Ева призвала смычок, снова благополучно потерянный во время падения; хорошо хоть щит не исчез. – У меня идея. Повторим всё сначала.

– Ева…

– Тебе понравится. Поверь. Ты ведь мне веришь?

Награждённая молчанием, кивнула драконице, в глазах которой плеснулось ленивое любопытство.

Пламенный плевок. Взмах когтистой лапой. Прыжок.

Ева полетела вверх, навстречу струе огня. За миг до того, как та расплескалась о прозрачную стенку барьера, рывком взмыла ещё самую капельку выше.

Почти касаясь ногами огненного золота, разлитого в воздухе под ней, Ева побежала вверх по мосту драконьего пламени: длинными лёгкими прыжками, перемахивая по несколько метров за каждый. Гертруда задрала морду, направила огонь выше, пытаясь её достать, но Ева подпрыгнула и увернулась, не позволяя оранжевой струе снова накрыть себя. К моменту, когда у драконицы закончилось дыхание, девушка уже была у самой пасти; как только плескучая золотая струя под её ногами исчезла, спланировала вниз, увернувшись от клыков, очень убедительно щёлкнувших прямо над ней.

Чиркнув смычком по чешуе на шее, оставила на ней россыпь голубых искр и с чистой совестью полетела вниз.

– Вот, – горделиво изрекла Ева, аккуратно приземлившись точнёхонько на воду и не выпустив смычок из пальцев.

– Прощайте, небеса, песнь моя спета, – скучающе пророкотала Гертруда, театрально хватаясь лапой за задетое место. – Я бы рухнула наземь в предсмертной агонии, но тогда от этих зарослей вокруг мало что останется.

– Нет причин сомневаться в вашем артистизме. – Герберт следил, как Ева идёт к бортику; в призрачном свете смычка улыбка, проявившаяся на его губах, казалась ещё неуловимее, чем на самом деле. – Зрелищно, ничего не скажешь.

– Я же говорила, что тебе понравится.

Принимая протянутую руку, Ева поймала себя на том, что ответила весьма и весьма довольно. Пожалуй, даже капельку самодовольно. Судя по усмешке, с которой Герберт рывком втянул её на широкую полоску мокрого камня, от его внимания это не укрылось.

Судя по доброте этой усмешки, осуждать её никто не думал.

– Вы развлекли меня, ребятки, и приятно было вас послушать, однако мне пора в обратный путь, – деликатно подытожила Гертруда, когда они застыли на расстоянии самую капельку ближе приличного, в напряжении самую капельку ближе дозволенного. – Когда я снова вам понадоблюсь, вы знаете, где меня найти.

– Не хотите проведать… детёныша? – спросила Ева, решив, что «яйцо» в данном случае будет не самым удачным словом.

– Ни к чему. Я слышу его отсюда. – Драконица смотрела на крыши замка; солнце в её глазах затенила задумчивость.