— Высокое качество серебряных подков дает себя знать, — прокомментировал Такангор, глядя, как враг растекается неаппетитной лужей. — Не зря я на паялпе выступал! Что значит настоящие специалисты: говорили мне, что процесс гоцания значительно облегчается, и не обманули.

— Милорд, — молвил потрясенный Галармон, — я обязан вам жизнью. Я ваш вечный должник. В моей аптеке «У Ангуса» вы будете пользоваться неограниченным кредитом.

— Да я вроде не болею, — потупился славный минотавр и смущенно закрутил хвостом.

— Желаю процветания. Но уверен, что вы не откажетесь полакомиться мороженым «Князь Пюклер» и чашечкой-другой горячей рялямсы с куркамисами в мармеладе.

— Это мужской разговор, — сказал Такангор, протягивая генералу ладонь. — Разрешите пожать вашу мужественную руку. Я счастлив, что помог столь доблестному и талантливому рыцарю. Только одна важная деталь: я обычно пью рялямсу не чашечками, а чайничками.

— О чем разговор! — вскричал тронутый Галармон. — А скажите, коллега, как у вас получается их убивать?

— Не знаю, — отвечал честный Такангор. — А как у вас не получается?

— Ваше величество! Ваше величество!

Маркиз Гизонга бежал к ним, размахивая руками. И — странное дело — кажется, он и вправду искренне волновался за своего непутевого короля.

— Ваше величество! Вы целы? Мы в плену? Нас основательно обезвреживают?

— Послушайте… — сказал Зелг.

— Кстати, — обрадовался маркиз, — вы разумный человек, если организовали эту толпу в приличное войско, полное энтузиазма и патриотизма. Взятки берете? Можем договориться. Во-первых, так и быть, я оставлю вам нашу войсковую кассу…

— Я его сейчас пристукну, злыдню этакую, — сказал Иоффа, — и быть по сему. Мы энтую кассу пальцем не тронули. Отнять — отняли. А потом аккуратненько складировали в рощице, вместе с тележкой. Больно мессиру да Кассару нужны ваши жалкие гроши.

— Жалкие гроши?! — задохнулся маркиз. — Да мы! Да вы! Да знаете что? Это уж ни в какие не лезет…

Последнее замечание он адресовал скорее всего своей бессмертной душе.

— Отставить несолидный треп, — внезапно заявил Юлейн. — Слушай меня внимательно! Я уже провел переговоры со своим кузеном, постыдно капитулировал, побратался от вашего имени и дико доволен. Достигли компромисса. — И король даже зажмурился от удовольствия, что удалось ввернуть умное слово, которое несколько занятий подряд втолковывал ему зануда преподаватель искусства внешней политики с солидным брюшком, но несолидным именем Люлёна.

Компромисс — это искусство разделить пирог так, чтобы каждый был уверен, что лучший кусок достался ему.

— Эмоции попрошу оставить на потом, поздравления принимаю в установленном порядке с двух до четырех, если они когда-нибудь наступят; а теперь немедленно объединяем войска и перенимаем полезный опыт у милорда Топотана.

— Но он же… Как же… Мы же… — робко заметил бледнеющий на глазах маркиз. Но договорить не решился.

— Быстро учится, — сказал доктор Дотт.

— А это что? — вытаращился маркиз. — Говорящий халат?!

— Сам ты «халат»! А я обычный призрак, между прочим при исполнении служебных обязанностей. Знаешь, чем карается оскорбление при исполнении?

— Нет, не знаю.

— И я не знаю. Но вот он придумает. — И Дотт указал рукавом на того, кто выплывал из тумана внушающей ужас громадой.

— Придумаю, не волнуйся, — прогудел Думгар.