— Пхе, — сказал честный минотавр. — Еще как боялся. Но кому-то же надо было это сделать. Мессир всем и каждому заявляет, что он убежденный пацифист. Я и подумал, что пасть со славой на поле боя не входило в его планы.

— Что же все-таки происходило? — уточнил Юлейн.

— Тоже мне пухнямский тарантас! — заявил доктор Дотт. — Развели тумси-пумсинские тайны, когда все и так понятно, даже вот ей. — И он указал на безголовое привидение, благоговейно державшее рукав черного халата. — Для тех, кто все еще задумчив, поясняю: Кассария сделала выбор.

— О чем это вы? — удивился генерал да Галармон.

— Сложно объяснить в двух словах, — откликнулся, ко всеобщему удивлению, граф да Унара. — Как я понимаю, вотчина кассарийских некромантов обладает собственной волей и разумом. А посему принимает участие в выборе своего нового хозяина; может не признать наследника, которого официально считают законным; может симпатизировать ему и тогда будет оказывать всемерную поддержку и помощь, а это ох как немало! — Он пошевелил губами и подвел итог: — Хотя я все равно этого не понимаю и никогда не пойму. Но я верно обрисовал ситуацию?

— Совершенно верно, — согласился Думгар, ухмыляясь. — Нельзя пояснить проще и короче. Что значит, умный человек.

Тот, кто может изящно объяснить другим то, что они и без того знают, быстрее всего завоюет репутацию умного.

— Но я ничего не чувствовал, — огорчился Зелг. — А вдруг я ее не понимаю и она на меня обидится?

— Исключено. Обиделась бы — мы бы здесь не сидели, — хмыкнул вампир.

— Все равно странно.

— Привыкай. Скоро ты поймешь, что кассарийскому некроманту странным может показаться только одно — жизнь так называемого нормального человека. А все остальное в порядке вещей.

— А я как раз задумался о нормальной жизни, — признался Зелг несколько смущенно. — Такая прелестная девушка была. Думгар, ты ее не знаешь? Откуда она такая?

— Какая девушка? — заинтересовался пылкий доктор. — Где?

— Ну, у ворот замка, — пояснил герцог, чувствуя, что друзья не улавливают смысл его речей. — Ну та, с васильками и собакой. Милорд Такангор, вы-то ее точно видели! Она стояла прямо перед вами!

— Может, и стояла, — пожал плечами минотавр и придвинул поближе блюдо с жарким. — Я на девушек внимания не обращаю. Особенно когда не покушавши.

Вот когда встречу такую красавицу, как моя маменька… А то прочат мне какую-то девицу Эфулерну…

— Какую девицу? — окончательно запутался Зелг. — Господин Крифиан, вы у нас самый зоркий, вы-то помните?

— Кого?

— Девушку с синими глазами, с букетом васильков. Локоны такие непокорные. Веснушки. Ножка маленькая, изящная. Кожа такая белая, будто мраморная. И собака у нее еще была, большая такая собака. Ну что, никто не помнит?

Все переглядывались.

И только губы Думгара неожиданно растянулись в мечтательной, нежной улыбке.

— Это вам, милорд, надо было бы побеседовать с его светлостью Узандафом. Думаю, только он сможет объяснить вам истинную причину нашей внезапной близорукости.

— Странно, странно, — бормотал Зелг. — Девушка улыбалась… Под аркой. Арка вся в цветах и лентах… Ну что, господа! У меня есть тост: выпьем за всех нас — от генерала до солдата хлебопекарной роты…

При упоминании о хлебопекарной роте король Юлейн непроизвольно подпрыгнул на своем кресле.