А в соседнем королевстве обитал принц, имевший высшее лекарское образование. И он знал, что у всякого огнедышащего ящера случается такая пора, когда у него выпадают молочные зубы и растут постоянные. Оставалось только уговорить нескольких монстров-подростков на неравноценный обмен, чтобы набрать нужное количество зубов. Что ему и удалось. Сказка имела хороший конец. Принца долго не могли разоблачить и вывести на чистую воду, а пока суть да дело — принцесса тоже увлеклась медициной и тайно влюбилась в этого жениха. Так что брак вышел по взаимному согласию. Впоследствии счастливая чета еще открыла благотворительную лечебницу для подданных. Когда же всплыли детали, то было поздно: король вовсю нянчился с внуками и на драконьи зубы чихать хотел с высокой башни.

Однако история сия стала нарицательной и легла в основу денежной реформы. С тех пор как общественности стало известно о молочных зубах, драконьи клыки упразднили как валюту и перешли исключительно на золото и самоцветы. Что не подвластно никакой логике — ибо молочные или постоянные, но драконьи зубы были подлинными, а вот золото и самоцветы стали подделывать все кому не лень.

— Но это только во-первых, — сообщил Кашхаза. — А во-вторых…

При виде конфискуемого алкоголя Такангор заволновался:

— Ну ладно, ладно. Во-вторых так во-вторых. У меня еще есть двадцать золотых пуговиц с камушками, прямо с кафтана одного волшебника.

Он аккуратно спрятал драконьи зубы и вручил Кашхазе искомую пуговицу.

— Это совсем другое дело, — оживился оркогоблин, подвергнув вещицу тщательному досмотру. — Надеюсь, ее хозяин жив и не будет иметь никаких претензий к нашему заведению.

— Это совершенно добровольное пожертвование, — успокоил его Такангор. — Взамен на дюжину яблок, по недомыслию присвоенных в нашем садике.

Кашхаза вздохнул, расставаясь с кувшином, и не удержался от комментария:

— Никогда бы не подумал, что кто-то оценит дюжину яблок в целое состояние.

— Так ведь яблоки-то какие! — возмутился Такангор. А потом добавил как бы невзначай: — Сии волшебники — невероятные чудаки. Но даже с ними можно обо всем договориться при определенном стечении обстоятельств.

Задумчивый оркогоблин удалился, все еще качая головой.

И тут же двое посетителей, на гастрономические вкусы которых — кстати, совершенно напрасно — ориентировался славный минотавр, подсели к нему с двух сторон, словно любопытные вороны, что прицеливаются, как бы стянуть кусочек полакомее.

— Какими судьбами в наших краях? — заискивающе спросил тот, что был пониже ростом и пощуплее.

Такангор немигающим взглядом уставился на непрошеных гостей. Он не выносил амикошонства, особенно от совершенно незнакомых существ, кем бы они ни были. Взгляд был фирменный, неоднократно отрепетированный на расхитителях кирпичей и яблок. Огромные глаза минотавра, и без того темно-красные, в такие минуты словно загорались изнутри рубиновым пламенем, и визави невольно начинал ежиться и ерзать, прикидывая, как бы половчее смыться от этого психа.

Однако невежливую парочку это не только не смутило, а, напротив, почему-то несказанно обрадовало.

— Нет! Ты посмотри, как он смотрит, как смотрит! Какой гневный горящий взор. Это же глаза победителя! — И низенький стал нервно пихать товарища локотком в бок.

Высокий не остался в долгу и потолкал товарища в ответ. Очевидно, это был какой-то особенный ритуал. Затем он приосанился и произнес, обращаясь к минотавру:

— Разрешите представиться, я — Архаблог, а сие мой товарищ Отентал. Мы являемся совладельцами местного чуда.

И решительно протянул крепкую ладонь для рукопожатия.