Гаунт ответил сдержанным кивком.

— В таком случае у нас есть кое-что общее. Я не согласен с политикой дома Сондар. Сондар контролирует Кроу. А Анко — его комнатная собачка. Они приведут нас к гибели.

— Подобные махинации далеко за гранью моих полномочий, лорд Часс, — дипломатично заметил Гаунт.

Часс снова подрезал изгородь. Он вырезал идеального имперского орла из сплетений световых усиков.

— Но мы оба зависим не только от наших полномочий. Плохая политика и плохое руководство уничтожат этот улей. И тогда мы оба пострадаем.

Гаунт прочистил горло.

— Со всем уважением, есть ли смысл во всем этом, лорд Часс?

— Может, есть, может, нет. Я хотел поговорить с вами, Гаунт, и составить о вас мнение. Я хотел понять ваше мышление и посмотреть, нет ли в нас родственного огня. У меня есть обязанности перед ульем Вервун, много большие, чем правление этим благородным домом. Вы не поймете меня, и я не жажду объяснять. Поверьте мне.

Гаунт промолчал.

— Я буду защищать жизнь этого улья до последнего вздоха — и после него, если придется. И мне нужно знать, на кого можно положиться. Теперь можете идти. Я пришлю за вами вновь со временем. Возможно.

Гаунт кивнул и отвернулся. Имперский орел из фрактальной изгороди был завершен.

— Гаунт?

Он оглянулся. Лорд Часс сунул руку в мешок и вытащил розу. Она была идеальна, стальная, только распустившаяся и чуточку заржавленная по краям. Серебряный стебель был крепок, и из него торчали алюминиевые шипы.

Часс протянул ее.

— Носите ее с честью.

Гаунт взял металлическую розу и прицепил на лацкан куртки, над сердцем.

Он кивнул.

— С честью я буду носить что угодно.

Часс остался в одиночестве, когда Гаунт прошагал по металлическому саду и отбыл. Он долго стоял неподвижно в задумчивости.

— Отец? — Мерити вышла из рощи медных апельсинов.

— Что думаешь о нем?

— Достойный человек. Немного скованный, но не робкий. Отважный, с характером.

— Несомненно.

— Мы можем ему доверять?

— А ты как думаешь?

Мерити помолчала, рассеянно теребя фрактальный цветок.

— Тебе решать, владыка дома.

Хеймлик Часс рассмеялся.

— Мне. Но тебе он нравится? Это важно. Ты просила посвящать тебя во все.

— Мне он нравится. Да.

Часс кивнул. Он вытащил амулет из мешка, где тот был все это время, погребенный под садовым мусором.

Он повертел его в руках. Тот изгибался и щелкал.

— Скоро узнаем, — сказал Часс дочери.

День тридцать первый прошел без серьезных происшествий. Перестрелка между защитниками стены и выжидающей зойканской армией продолжалась. На заре тридцать второго дня начался Второй зойканский штурм.

Глава девятая

ВЕЙВЕЙРСКИЕ ВРАТА

Не спрашивайте, как отдать жизнь за Императора. Спросите лучше, как отдать за него смерть.

Был гнетуще серый рассвет. Ранний утренний свет рассеивали серые тучи, продлевавшие ночь. Начался дождь: сначала полчаса моросило, потом полило, молотя по громаде улья и пустошам за ним. Видимость упала до двухсот метров. Сильный ливень покрыл потрескивающий Щит жутковатыми рваными узорами.

На укреплениях Вейвейра в первый же час рассвета Колм Корбек обходил танитские ряды, восточные посты и разрушенный вокзал. Его пятнистый маскхалат, характерный для Танитского Первого, висел на нем, словно саван, и он где-то раздобыл широкополый круглый шлем — скорее всего, у кого-то из Севгрупп — заставлявший многих Призраков хихикать при его появлении.