Я бы хотела, чтобы у них получилось. Правда. Это было бы очень мило. И папа был бы счастлив.

– Ой, кстати, Леш, – вспоминаю я, когда проезжаем мимо домов, где живет мой отец. – Давай к папе заедем? Я хочу у него свои детские книжки забрать, у меня есть редкие очень, я бы Поле подарила. Они в хорошем состоянии, думаю, ей понравятся. – Я давно думала об этом. Дочь Леши – невероятная прелесть. Звонит ему вечерами и всегда спрашивает, как дела у ее кудрявой подружки. Прозвала меня уже, мышка. А я не против. Это еще сильнее сближает нас с Лешей, мне нравится. И малышка на самом деле замечательная. Что бы ни было там между Юлей и Лешей – дочь она воспитала достойно. Многим нужно поучиться быть такими мамами…

– Давай, – не сопротивляется мой медведь, сворачивая во дворы. Он теперь вообще никогда не сопротивляется. А еще постоянно говорит, что любит меня, и другие признания. А я… А я молчу. Не потому что не чувствую чего-то подобного, нет, я уже совершенно точно по уши в него влюблена. Я просто… Не знаю. Это такой ответственный шаг. Мне словно хочется дождаться особенного момента, когда уже не смогу молчать. Да и просто очень неловко, если честно, признаваться. Особенно Леше. Он так смотрит каждый раз, хоть сквозь землю проваливайся, чтобы от взгляда этого пронзительного сбежать. – Даш, а ты уверена, что нам именно сегодня нужно книги забирать? – посмеивается Леша, притормаживая, и я пытаюсь понять, что он имеет в виду.

И вижу. И сама улыбаюсь сразу. Потому что мой папа вместе с мамой Леши не спеша и с улыбками на счастливых лицах выходят из папиной машины. В руках у Светланы Николаевны букет хризантем, а у папы – пакет с продуктами. Кажется, мы и правда не вовремя…

– Не зря адрес ему писал, – хохочет Леша, выворачивая со двора так, чтобы они нас не заметили. Будет достаточно неловко. – Когда они поженятся, мы будем считаться братом и сестрой?

– Только если тебе так хочется. – Я прикусываю губу и чуть краснею, когда Леша бросает на меня голодный взгляд. Уже голодный! Он ненасытный до ужаса. Особенно это стало заметно после его признания. Понимаю, что раньше он еще как-то сдерживался. Сейчас же… Вообще нет. Рука у него уже почти не болит, хотя врач настоятельно рекомендует еще беречь ее по максимуму, чтобы не нарваться на проблемы, но Леше все равно. Он и просто в жизни старается ей все делать, и в постели. Там почти бессмысленно просить его быть аккуратнее к самому себе.

– Как думаешь, у них правда получится? – спрашивает он, вдруг задумавшись. Мы почти не обсуждали эту ситуацию с родителями. Я каждый раз боюсь заводить эту тему и услышать, что мой папа для его мамы – худший вариант.

– А ты как отнесешься, если получится? – спрашиваю я аккуратно. Вон, у родителей уже серьезно все, судя по всему, сколько можно обходить эту тему стороной?

– Буду рад. – Он пожимает плечами, внимательно следя за дорогой. – Мама будет счастлива, не будет одинока больше. И у Юрия Николаевича не останется времени на тотальный контроль тебя. Одни плюсы!

– Папа никогда не перестанет меня контролировать.

– Разберемся и с этим, – говорит он уверенно, и я расслабляюсь, веря каждому его слову. Разберемся. Он никогда не врет.

Мы приезжаем домой, ведем Вольта на прогулку, потом даже готовим вместе! Это все похоже на самые сладкие главы книг, которые я читаю перед сном. Так по-настоящему, без тысяч проблем, которые, казалось, катятся снежным комом и никогда не закончатся. А сейчас… все? Дальше только счастье? Не знаю… Почему-то пока не верится.