– Ехать куда?

– К дому творчества в парке, она там занимается, – отвечает Юля, а у меня сердце замирает от волнения. Я увижу свою дочь. Которую не видел почти семь лет. За которую не смог побороться до конца, чтобы не терять связь. Дочь, которая, возможно, даже не примет меня. Скажет, что я ей не нужен и вообще какой-то чужой дядька.

Пока едем, спрашиваю у Юли о Полине. Что любит, что нет, что умеет, чем увлекается. Оказывается, она ходит еще и на танцы, только по другим дням. Она жутко самостоятельная, душу продаст за сладкую вату, обожает аттракционы и всех животных, мечтает стать стоматологом и открыть свою больницу, чтобы лечить людей. Вот такой у меня талантливый ребенок…

– А мягкие игрушки любит она? – спрашиваю я, когда уже подъезжаем. Я в магазин перед приездом сюда заехал, самого большого медведя купил. В багажнике сидит, ждет, пока я его на волю выпущу.

– Обожает. У нее вся комната в них, она даже спит на краю кровати, только чтобы все игрушки влезли и смогли укрыться одеялом.

Меня так умиляет все, что она о ней говорит. А в голове все равно диссонанс. Столько лет впустую… А давно Юля стала такой? Давно решила, что Полине нужен отец? А почему не предупредила меня? Она ведь наверняка помнит, как я страдал. Она ведь точно знает, что я примчался бы сразу, только бы она зеленый свет дала.

Не понимаю я. Вообще не понимаю. А теперь сидит и с улыбкой рассказывает обо всех достижениях дочери, словно это не она нам видеться не разрешала. Дурдом.

– Вот она, – кивает Юля на девчонку, выходящую из здания, и сама выбегает из машины.

Я так сто лет не волновался. Такое ощущение, что сдохну сейчас прямо тут, посреди этого чертового парка. Дышать забываю даже. Как это вообще? Заново знакомиться с дочерью. Что говорить? «Привет, я папа»? Или такую шокирующую информацию стоит пока придержать?

Выхожу из машины и делаю пару шагов навстречу Юле и Полине. Малышка смотрит на меня с прищуром и подозрением, пока мы все молчим.

– Мама, это что, опять твой новый парень? – внезапно спрашивает Полина, а у меня глаза на лоб лезут. Опять? Эта идиотка всех мужиков в дом водила? В секунду хочется ей подзатыльник отвесить, но, слава богу, я женщин не бью. Но хочется очень. Ну прям очень.

– Нет, мышка, – отвечает ей Юля, поджимая губы. Что, стыдно? – Это не мой новый парень. Это твой папа. Настоящий, – выдает она как на духу.

– Настоящий? Как у Алисы? Который навсегда? – с восхищением спрашивает дочка, а потом, когда Юля кивает, бросается вперед и летит ко мне в объятия. Подхватываю ее на руки и обнимаю так крепко, как только могу, чтобы не причинить ей боль. Мне похер, что рука порезана, похер, что швы разойтись могут. Честно, мне похер. Эта реакция… У меня глаза на мокром месте. Я прижимаю к себе свою родную дочь, с которой не виделся кучу времени, и жизнь моментально становится лучше.

Я ожидал любого поворота событий. Ждал, что меня пошлют, скажут, что мы давно чужие люди. Даже думал, что тут уже есть тот, кто стал отцом для Полины. Но это… Так не бывает. Правда. Я, наверное, опять сплю. Только сны в последнее время какие-то слишком реальные. И до жути сладкие.

– Я знаю, что моего любимого зайца мне купил ты, – бормочет малышка мне в шею, всхлипывая. Я дарил зайца. Помню его. Он розовый с жутко длинными ушами. – Я с ним всегда сплю, он самый-самый красивый!

– А я тебе для зайца друга привез. Показать?

– Покажи! – Дочь тут же оживает, хлопнув в ладоши, и я несу ее к багажнику, надеясь, что подарок понравится.

И он нравится. Она пищит на весь город, кажется, и обещает никогда-никогда-никогда не расставаться с этим медведем.