— Подержи! — сказал он, протягивая Сашке поводья.

Потом пошёл в избушку. Через десять минут появился, держа на руках спящего Божена. Осторожно уложил его на одеяло, а вторым укрыл сверху.

Я посмотрел на священника. Он медленно дышал, запрокинув голову. Лицо было спокойным, расслабленным.

Не бывает у раненых такого лица. У них и во сне всё болит, заставляя то морщиться, то стонать.

А значит, ни хера это не сон! Скорее, Потапыч наложил на святошу заклятье. Или напоил чем-нибудь.

Я вернулся к костру, достал из шалаша свой меч и забросил его за спину.

Потапыч поглядел на меня и одобрительно хмыкнул.

— Эй, вы куда? Я с вами! Мне дед Миша велел Немого стеречь!

Мыш в полном вооружении выбрался из-под крыльца хибары Потапыча. Ситечко набекрень, доспехи сверкают, копьё наизготовку.

Рыцарь, что тут скажешь!

За ним робко выглянула ещё одна мышиная мордочка. Увидела нас и спряталась обратно.

Я наклонился и подставил Мышу ладонь.

— Не надо Мыш! Посиди с парнями, мы скоро.

— Немой, ты что, заговорил? — завопил Мыш. — Ура! Значит, вышивал всё же, как я советовал? Молодчина! Мелкая моторика — это важно!

Я отнёс говоруна к костру и посадил на бревно.

— Поехали, парни! — нетерпеливо проворчал Потапыч. — Вечер скоро.

— Куда поедем-то? — снова спросил я, глядя в его лукавые глаза.

— Ты же хотел с богами поговорить? Вот и поговорим.

Глава 24: Боги, они такие)

Точка для переговоров с богами находилась на острове.

Сначала мы долго брели по лесу. В зарослях ажурного папоротника то и дело попадались крепкие ярко-оранжевые подосиновики невероятных размеров.

При этом никаких осин в лесу не было и в помине. Между высоченных мачтовых сосен росли только тощие берёзы и низкие пушистые ёлки, похожие на баб в пышных шубах.

Загадка природы, бля!

Сашка, не выпуская поводьев, нагибался и осторожно выкручивал из земли толстые ножки грибов. Я подумал и присоединился к нему.

Ну а хер ли? Грибного супу наварим!

Подосиновики мы складывали прямо в люльку, в которой уютно покачивался Божен. В конце концов, святошу полностью завалили грибами — один нос торчал.

Ипанутая белка сбежала вниз головой по сосновому стволу, уставилась на нас блестящими глазами и сердито зацокала.

Что, обобрали твои грибы, бля? А не хрен в дупле хлебальником щёлкать!

Затем местность пошла под уклон. Сквозь густые заросли пахучей черёмухи впереди блеснула полоска воды. Мы продрались через густой кустарник, и вышли на берег лесного озера.

Прямо посреди озера из воды торчал живописный зелёный островок. А на берегу лежал плот, связанный из трёх толстых брёвен. Возле плота торчал из земли длинный берёзовый шест.

Понятное устройство, бля!

Сашка остался караулить лошадей и чистить грибы. Мы с Потапычем перетащили Божена на плот, и я взялся за шест. Сам Потапыч уселся на носу плота в позе задумчивого пирата.

Я пыхтел, отталкиваясь шестом от мягкого илистого дна. Плот, тихо плюхая на озёрной ряби, продвигался вперёд.

Интересно, а здесь русалки водятся?

Я старательно вглядывался в тёмную торфяную воду. Но ни хера в ней не увидел.

Минут через десять передние концы брёвен уткнулись в большой камень на берегу острова.

Потапыч подхватил святошу.

— Привяжи плот, Немой! А то придётся нам до берега вплавь добираться.

Нет уж, на хер! Теперь я год купаться не буду!

Я старательно примотал верёвку к толстой ольхе, которую угораздило вырасти на самом берегу.

Мы поднялись в горку и уткнулись в хилый заборчик из вымоченных дождями жердей. За заборчиком врос в травянистую землю огромный плоский камень.