Килограммов на пять будет! Эх, перекинусь в кота и нажрусь от пуза!

Невдалеке на волнах покачивалась ещё одна щука. Я толкнул плот к ней. Протянул руку.

Но тут из воды высунулась зелёная перепончатая лапища и сграбастала рыбину.

Вслед за лапой вынырнула громадная лягушечья голова и уставилась на меня выпученными глазами.

— Куда хапаешь, бля?! — строго спросила голова. — Вообще оборзели!

И снова скрылась в волнах.

Я торопливо оттолкнулся шестом. Ну их на хер, этих подводных жителей!

Сашка от нетерпения приплясывал на берегу. Стоило брёвнам плота уткнуться в берег, как он бросился привязывать его.

— А что там у вас было? — взволнованно спросил он. — Сначала — дым столбом! А потом как ип… взорвалось что-то! Я думал — всё! Хотел за подмогой скакать!

— С богами договаривались, — буркнул Потапыч.

— И как?

Сашка загоревшимися от любопытства глазами посмотрел на Божена.

— Нормально. Живём! — ответил я.

По лицу парня было видно, что у него камень упал с души.

— У меня батя очень сильно верит, — обрадованным голосом объяснил он. — Когда я в дружину уходил, батя строго приказал всегда по-божески поступать. А князь — он ведь от бога? Но если вы договорились…

Потапыч выразительно сплюнул в густую травку и посмотрел на меня.

А я чо?

— Договорились. Всё в порядке.

— А я грибы почистил! Хотел сварить, но котелок-то мы не взяли.

Мы с Потапычем закинули священника в люльку, а сверху засыпали почищенными грибами.

Не выбрасывать же их! Сашка старался, чистил.

— Не ворочайся, и не песди, — строго сказал Божену Потапыч. — А то так с грибами и сварю.

Рука священника привычно потянулась к кресту.

— Давай-ка его сюда, — протянул Потапыч ладонь. — Пусть у меня побудет, пока ты божьи слова обмозгуешь.

Божен неохотно отдал крест Потапычу.

Обратная дорога показалась мне куда короче. Неугомонная белка опять спустилась по дереву и обматерила нас на своём беличьем языке. Я достал из люльки несколько грибов и бросил их под сосну.

Жри, стрекотуха!

Мы вернулись в темноте. На поляне ярко горел костёр, возле него сидели дружинники. Увидев нас, они тут же повесили на огонь котёл с кашей.

— У тебя, вроде, зеркальце есть? — спросил Потапыч.

Я кивнул.

— Вызови-ка Ваську. Помозговать надо.

Я вытащил из-за пазухи зеркальце.

— Абонент временно недоступен, — печальным голосом сообщило стекло в серебряной оправе.

Бля!

— Ничего не выйдет! — неожиданно сказал Божен.

Всю дорогу он молчал, как та щука. А тут на тебе — заговорил!

Я молча посмотрел на него.

А хер ли спрашивать? Начал — так сам закончит.

— Князь Всеволод договорился с церковью, — продолжил Божен. — Колдовство в Старгороде больше не действует. Сытин арестован.

Сытин? Да ну на хер!

— Интересно-интересно, — пробурчал Потапыч. — Ну, продолжай! А ты, Гришка, пока щуку выпотроши.

Прислушавшийся к разговору дружинник покраснел, схватил рыбину и быстро свалил вниз, к речке.

— Князь обвиняет Сытина в государственной измене. Думает, что Сытин хотел его свергнуть и посадить на трон Немого. А для этого выкрал казну и княжича.

— Вот сука! — непроизвольно вырвалось у меня. — А ещё бухал с нами!

Я прошёлся по поляне.

— Надо выручать Сытина!

— Правильно! — насмешливо протянул Потапыч.