— Да тут хер чего увидишь, — согласился я. — Ладно, идём! Жрать охота, да и потеряют нас там, встревожатся.

Я отпустил еловую ветку, и она в благодарность обдала меня холодным дождём. Я поёжился.

— Брр!

***

— Вот объясни мне, святоша! — горячился князь. — Зачем боги поделили людей на...

Он запнулся, подыскивая слово. Махнул рукой и продолжил:

— На людей и нечисть? Зачем, а?

— Всякая тварь на земле — от богов! — степенно ответил священник. — И все должны жить в мире друг с другом! А кто не хочет жить в мире — тому мы по зубам ипанём! Сразу задумается!

Произнеся эти миролюбивые слова, священник основательно приложился к кружке.

Князь тоже отхлебнул вина.

— Хорошо! — кивнул он Божену и чуть не упал с бревна. — А откуда ты это знаешь? Кто тебе сказал?

— Перун сказал, — ответил священник.

— Когда? — удивился князь.

— Позавчера.

— Это другое дело, — снова кивнул князь. — Познакомишь?

— С кем?

— С Перуном!

— Познакомлю.

Священник снова зачерпнул из бочонка.

— А поехали сейчас! — загорелся идеей князь.

— Сейчас нельзя, — мотнул головой священник. — Занят он. Испепелит!

— А когда?

— Потом.

— Эх, бля! — заорал князь на вес лес. — Плясать хочу! Леший! Идём плясать!

Пламя костра металось на ветру. Дружинники, пригорюнясь, тянули грустную песню о молодом воине, который храбро погиб в битве с врагами.

А посреди поляны под сосной плясал князь Всеволод в обнимку с лешим.

Охренеть, бля!

— Джанибек! — негромко спросил я. — Княжич где?

— Его Потапыч отваром напоил и уложил в шалаше. Сказал — до обеда проспит.

Я поднялся с бревна и заглянул в шалаш. Княжич был там. Мирно сопел в две дырочки, отвернувшись к колючему еловому скату крыши.

Я внимательно оглядел шалаш и забеспокоился.

— Прошка! А казна куда подевалась?

— Да! Где моя казна? — громко спросил князь, услышав мой вопрос.

— Её Потапыч в избушку унёс, чтобы не проипать, — ответил Прошка.

— Потапыч — наш человек! — провозгласил князь. — Он не проипёт! Давайте ещё выпьем!

Чупав, усмехаясь, налил князю вина. Тот выпил и полез к кузнецу целоваться. А потом доипался ко мне.

— Немой! Вот ты — князь! И я князь! Я дядя, а ты — племянник! Но это неважно!

Он снова потерял нить рассуждений и задумался, морща лоб.

— Во! Пойдём к девкам! По-княжески! Мне Сытин сказал, что ты здесь всех русалок знаешь! Познакомь, а!

Я уже хотел по-родственному послать его на хер. Но тут знакомый голос из-за спины спросил:

— Каких ещё русалок? Немой! Я думала, ты со змеями воюешь! А ты здесь с русалками крутишь?

Я подскочил с бревна и оглянулся.

Посреди поляны стояла Глашка.

За её спиной маячил ухмыляющийся Михей.

Часа через полтора народ угомонился. Леший свалил домой. Расстроенный князь чуть было не завалился спать прямо у костра, в обнимку с пустым бочонком. Чупав и Божен долго уговаривали его разместиться в шалаше.

— Я — князь! — отбивался Всеволод. — Я должен княжество охранять! Буду караулить здесь.

В конце концов, он вырубился, и его просто унесли.

Караулить стоянку остался один из дружинников князя.

Ну, а хер ли? Пьянка — пьянкой, а служба — службой.

Я тихо поскрёбся в дверь избушки Потапыча.

— Потапыч! Потапыч, открой! Дело есть!

Глашка дёрнула меня за рукав.