– Вы можете арестовать Игнасио Ортегу по этим обвинениям, – сообщил Элвира. – Судебным следователем назначен Хуан Ромеро. Удачи.

Они вернулись в управление, потому что Фалькон хотел произвести арест на патрульной машине с мигалкой, чтобы весь район Ортеги знал, что происходит. За рулем была Феррера, они остановились у большого дома в квартале Порвенир. Как говорил Себастьян, на столбах у ворот сидели бетонные львы.

Феррера осталась в машине. Рамирес нажал на кнопку звонка, они услышали тот же звон колоколов, что и в доме Веги. Вышел Ортега. Ему показали удостоверения. Он посмотрел на патрульную машину с мигалкой у них за спиной.

– Мы бы зашли на минутку, – сказал Рамирес. – Если только вы не хотите, чтобы все произошло на улице.

Они вошли в дом и вместо привычного холода от кондиционера ощутили приятную прохладу.

– Этот кондиционер… – начал Рамирес.

– Это не кондиционер, инспектор, – сказал Ортега. – Оцените работу новейшей системы климат‑контроля.

– Тогда в вашем кабинете должен идти дождь, сеньор Ортега.

– Могу я предложить вам выпить, инспектор? – спросил озадаченный Ортега.

– Вряд ли, – сказал Рамирес. – Мы надолго не задержимся.

– А вам, старший инспектор? Стаканчик виски? У меня даже есть «Лафройг».

Фалькон зажмурился. Этот сорт виски любил Франсиско Фалькон. В доме до сих пор хранились его запасы. Вкусы Хавьера были не столь экзотичны. Он отрицательно покачал головой.

– Не возражаете, если я выпью? – спросил Ортега.

– Это ваш дом, – сказал Рамирес. – Вам не нужно соблюдать приличия ради нас.

Ортега плеснул виски поверх льда. Он поднял стакан за полицейских. Приятно было смотреть, как он нервничает. Ортега взял здоровенный пульт, с помощью которого контролировал климат в доме, и начал объяснять сложность системы Рамиресу, но тот его прервал.

– Мы не умеем проигрывать, сеньор Ортега, – сказал он.

– Что, простите? – спросил Ортега.

– Мы совсем не умеем проигрывать, – сказал Рамирес. – Мы не любим смотреть, как наша отличная работа пропадает впустую.

– Я могу вас понять, – сказал Ортега, пряча нервозность в присутствии угрожающего, агрессивного Рамиреса.

– Что вы можете понять, сеньор Ортега? – спросил Фалькон.

– Ваша работа, должно быть, иногда приносит страшные разочарования.

– С чего бы вам так думать? – спросил Фалькон.

Теперь, уловив их интонацию и сочтя ее неприятной, Ортега сам стал неприятным. Он посмотрел так, словно они были жалкими людишками, достойными сожаления.

– Система правосудия мне не подчиняется, – сказал он. – Не мне решать, какие дела дойдут до суда, а какие нет.

Рамирес выхватил пульт из рук Ортеги, взглянул на кучу кнопок и швырнул его на диван.

– А как же двое детей, трупы которых мы нашли в поместье возле Альмонастер‑ла‑Реаль? – спросил Рамирес.

Фалькон содрогнулся, увидев усмешку, промелькнувшую на лице Ортеги. Теперь он знал, в чем дело, понял, что ему ничего не грозит, и собирался получить удовольствие.

– А что с ними? – чуть ли не промурлыкал Ортега.

– Как они умерли, сеньор Ортега? – спросил Рамирес. – Мы знаем, что у нас нет оснований завести на вас уголовное дело в связи с этим, но мы не умеем проигрывать и хотим, чтобы вы нам хотя бы рассказали.

– Не знаю, о чем вы говорите, инспектор.

– Мы догадываемся, что произошло, – сказал Фалькон.