Марит совсем сникла при мысли о той сумме денег, которую ей предстоит выплатить.

К ней медленно возвращались воспоминания.

Скалы. Холод. Боль и упадок сил.

Неизвестно откуда появившиеся люди. Поездка. Лицо… Она вдруг почувствовала прилив радости и тепла. Она вспомнила это лицо, показавшееся ей ангельски прекрасным, вспомнила, как держала человека за руку, вспомнила его голос, преисполненный дружелюбия, понимания, терпения.

Разве он не доктор?

Она хотела было тут же спросить об этом, но не решилась. Ей не подобало задавать такие вопросы, это было для нее слишком личным.

Губы ее совсем пересохли, и сиделка тут же смочила их водой.

— Так хочется пить, — хрипло произнесла Марит.

— Тебе нельзя ничего пить. Но каплю воды ты получишь!

Сиделка положила ей в рот смоченную в воде тряпочку, и Марит с наслаждением принялась высасывать из нее влагу, которой оказалось слишком мало.

Вид у сиделки был озабоченный. Глядя на Марит, она думала: «Если ей не дать сейчас поесть, операция может оказаться напрасной».

В зал торопливо вошла другая сестра.

— Обход! — сообщила она.

За ширмой все сразу пришло в лихорадочное движение, стали спешно заправлять постели, убирать лишние вещи. Во взгляде сиделки, дежурившей возле Марит, тоже появилось беспокойство, она оправила простыню и одеяло, привела себя в порядок, напряженно прислушиваясь к шагам за ширмой.

Послышались новые голоса. С замиранием сердца Марит узнала голос, отчетливо звучавший над всеми остальными.

Она могла поклясться в том, что это был он. Что, если он войдет сюда, к ней? Нет, зачем это ему?

Она в отчаянии подумала о своем внешнем виде, но тут же решила, что не стоит понапрасну мучиться, все равно ничего поделать нельзя.

Голоса приближались. Она слышала, как он говорил кому-то, что тот может уже ехать домой. Другому же он советовал спокойно ждать выздоровления.

— Лично я охотно подожду, — засмеялась одна из женщин. — Ради того, чтобы полечиться у такого доктора!

В зале раздался взрыв хохота.

Но вскоре голоса затихли. «Отправьте ее в отдельную палату». «Да, доктор», — ответила медсестра приглушенным голосом. Судя по интонации, случай этот не обещал ничего хорошего. Больная не отвечала, как это делали другие. Возможно, она была не в состоянии ответить? Все остальные тоже притихли.

Марит обратила внимание на то, с какой радостью и охотой все отвечали доктору. Да, ее доктора здесь любили. И неизвестно, почему, она почувствовала гордость за него, словно он имел к ней какое-то отношение.

Внезапно он оказался у нее за ширмой. Сердце у Марит екнуло. Какой он высокий!

Конечно, в ее лежачем положении он казался ей выше, чем был на самом деле, хотя Кристоффер Вольден и в самом деле был высок и статен, на него любо было смотреть.

— Ну, Марит, как дела?

Он знал, как ее зовут, он называл ее по имени!

— Спасибо, хорошо, — хрипло произнесла она, хотя с таким же успехом могла сказать, что стоит одной ногой в могиле.

— Как шов, не гноится? — спросил он, и медсестра отвернула край одеяла.

Нет, мужчина не должен видеть ее тело, нет, это не годится! Марит схватилась за край одеяла, но он взял ее за руку и строго сказал:

— Осторожнее, никаких резких движений! Ее растерянный взгляд выдавал ее мысли.

— Дорогая Марит, вчера я прооперировал тебя. Так что я уже видел тебя.

Он? Оперировал?.. О, Господи, какой стыд, он видел ее… всю целиком?

И когда он осторожно коснулся бандажа — о существовании которого она узнала только теперь — у нее появилось какое-то новое чувство.