Среди подушек Эльмина казалась слишком маленькой и воздушной, а рассыпавшиеся по плечам

волосы лишь сильнее подчеркивали, что она еще совсем ребенок.

От маркиза, однако, явно не укрылось и другое.

Выпуклость груди под прозрачной тканью ночной рубашки, облегавшей ее стан, большие глаза, смотревшие опасливо на него, — все обнаруживало просыпавшуюся в ней женщину.

Глядя на нее, он осторожно присел на край постели.

— Итак, начнем с самого начала. Объясните мне, как вам удалось столь необычным образом сбить меня с ног.

— Это все… карате.

— Карате? — опешил маркиз. — Скажите, ради всего святого, где вы могли научиться карате?

Эльмина судорожно вздохнула.

— Я трени… ровалась… обучалась… приемам карате более года, и джиу-джитсу тоже.

— Но как? И где? Уму непостижимо! Надо полагать, в Оксфордшире полным-полно экспертов в этой необычной науке!

Эльмина слабо улыбнулась в ответ.

— Объяснение простое. Чанг, который служит у моего отца, мастер в обоих видах этой борьбы.

— Ему, очевидно, повезло приобрести столь талантливую ученицу, — нарочито равнодушно произнес маркиз, потирая при этом место удара.

Эльмина с состраданием взглянула на мужа.

— Я… я не нанесла… вам повреждений?

Он покачал головой и промолвил:

— Теперь, когда вы дали мне понять, и, признаюсь, весьма убедительно, что не желаете, дабы я к вам прикасался, я вполне готов выслушать доводы в защиту вашей точки зрения, почему мы не должны вести нормальную супружескую жизнь.

Эльмина смутилась и отвела взгляд.

Видимо, она обдумывала ответ.

— Я хочу услышать правду, Эльмина, — категорично заявил маркиз, — и раз уж вы считаете, будто я не волен поступать как желаю, то хотелось бы получить от вас разумное объяснение.

— Первая причина… очень простая, — почти прошептала девушка. — Вы… влюблены в красавицу леди Карстэйрс!

Маркиз словно окаменел.

— Откуда вы можете знать что-нибудь о леди Карстэйрс?

Вопрос был настолько неожиданным, что Эльмина повернулась к нему.

Казалось, ее широко раскрытые от удивления глаза стали изумрудными от пламени свечей, отражавшегося в них.

— Все знают… вы… ее страстный поклонник.

— Что вы имеете в виду под словом «все»?

Она выразительно развела руки, но промолчала. Окончательно заинтригованный, маркиз продолжал свой допрос:

— Уму непостижимо, откуда вам может быть что-либо известно о женщине, упомянутой вами, если, конечно, вы не наслушались лондонских сплетниц.

— Не-ет, я ни с кем не встречалась в Лондоне, когда мы подкупали недостающую часть моего приданого, — ответила Эльмина. — Но много раньше, чем вы испросили у папы разрешения жениться на мне, все вокруг — и в нашем доме, и в вашем доме, и во всех деревнях округи — только и говорили о ее светлости и о том, как она бесподобно красива.

— Вы действительно говорите мне правду?

Впервые после удара, свалившего маркиза на пол, девушка улыбнулась.

— Неужели вы не знаете, что все кругом только и говорят о вас? Ведь вы самый интересный объект для сплетен. Кроме того, вы властвуете над умами, будучи самой впечатляющей личностью из тех, кого когда-либо доводилось видеть вашим соседям. Вполне естественно, что все, чем вы занимаетесь, и каждая дама, за которой вы ухаживаете, становятся предметом пристального внимания как для пожилых жителей в домах по соседству, так и для обитателей больших имений в более удаленных окрестностях.

— Мне трудно в это поверить! — вскричал маркиз.

— Не скромничайте! В конце концов, в округе немало красивых и знатных дам, своими рассказами они то и дело подкрепляли подобные слухи…

— Я даже не могу себе представить, как ваши родители разрешали вам слушать эти сплетни! — раздраженно перебил ее маркиз.