В боковушке помощник Салова допрашивал поперемено то хозяйку, то четверых её дочерей. С тем же успехом.

Для Салова причастность хозяина подворья к грабежам и убийствам либо его невиновность стояли как бы на втором плане. Сейчас его мучили мысли о жене.

– К вам не привозили похищенную женщину?

Таежник перестал терзать многострадальную бороденку, выставил её перед собой на подобии остроги.

– Енто ещё што за хитрости? Своих баб в поселке предостаточно, щтоб приволакивать с городу. Нам они ни к чему – кормить, поить, наряжать…

Действительно, саловский вопрос рассчитан на глупца, а пожилой охотник, пожалую, умный и хитрый человек.

– Ладно, о похищенной женщине поговорим позже… Скажи, где ещё могли твои гости спрятать такие мешочки? – взвесил Салов на ладони золотой песок.

Семен позевал в подставленную ладонь, взлохматил на голове редкие седеющие волосы.

– Откедова знать? Можа в доме, можа в подполье, можа в баньке…

Дом перелопачен оперативниками от пола до потолка – ни одного угла не пропущено, ни один метр не оставлен без внимания. С такой же тщательностью осмотрен чердак, подполье, баня…

Почему хитрый мужик не упромянул о погребе? Чем черт не шутит пока Сатана дремлет… У приискателей взято четырнадцать машочков, в кассе леспромхоза – пятьдесят тысяч рублей. По нынешним временам, конечно, мелочь, нл главное – не количество или сумма. Удастся сбить с подозреваемого напускное равнодушие, уличить его в совершении преступления – можно возвратиться к похищенной женщине.

Тогда таежник не отмолчится, не поусмехается. Перепуганный, припертый к стене любой преступник становится разговорчивым, ибо его подталкивает колючая мыслишка о предстоящей расплате.

Салов повернулся к оперативникам.

– Пошуруйте, хлопцы, ещё разок в баньке и на огороде. А мы с хозяином спустимся в погреб. Авось, найдем что нибудь среди кадушек…

Кажется, попал в десятку! На какое то мгновение Семен погрустнел, потерял контроль над собой. Быстро выправился, но не с»умел спрятать от майора секундный испуг.

– Коли имеется охота подышать кислой капусткой – милости просим. Таиться нам нечего, любая власть – от Бога, а мы – верующие, – мужик обмахнул себя крестом.

Окольцованного наручниками бандита поручили охранять водителю. Сыщики разделились: двое нырнули в баньку, двое вооружились лопатами и вилами, пошли на огород. Женщины остались – принялись наводить порядок в развороченном обыском жилье.

Салов демонстративно достал пистолет и кивнул хозяину на горб погреба. Семен нехотя подчинился. Шел впереди майора, вольготно помахивая опущенными вдоль тела руками… Значит, не был ни в тюрьме, ни на зоне. Там ручками не размахивают, закладывают их за спину.

Не успели спуститься по деревянной лесенке – в доме громыхнул взрыв. Взрывная волна захлопнула дверцу, больно ударила ею майора по спине. Пистолет упал в темноту.

Семен не вспользовался удобным для побега моментом – просто оттолкнул Салова и выскочил во двор.

Грохнул второй взрыв, который буквально разметал избу по бревнышку. Вспыхнул пожар. Из огня – истошные женские крики страха и боли.

Семен стоял столбом, подняв обе руки к небу. По бороде стекали слезы. Ему казалось, что он кричит – на самом деле шептал помертвесшими губами.

– Дарьюшка… Анфиска… Фимочка… Фросюшка, – перебирал он, будто правоверный четки, имена дочерей. – Што ж приключилось, доченьки?

Опомнившись, бросился в огонь, но его удержали подоспевшие оперативника.