Негодин навещал больного начальника почти ежедневно, если по сдужебным надобностям не мог появиться – звонил по телефону. Внимательно выслушав скудный отчет о самочувствии, торопливо обещал в ближайшин дни подскочить и прощался.

Но в этот праздничный день все же выбрал время – пришел не на несчастные четверть часа – на целые полдня.

День был обычным, не отмеченным красным на календаре – просто сегодня Андрей после длительного перерыва впервые проковылял по комнате от кровати к двери и – обратно. Медленно, покачиваясь, опираясь на хрупкое плечо подруги, потея и задыхаясь, но все же осилил заранее намеченный маршрут!

Такое событие требовалось соответствующим образом отметить. Татьяна вынесла телефонный аппарат в прихожую, долго о чем то шепталась. Конечно, с Костей. А с кем же ей ещё секретничать? Только с хирургом советоваться по поводу хода лечения больного, да с Негодиным строить каверзные планы обуздания его излишне ретивого отставного начальника.

Отдыхая от трудного «путешествия», Панкратов лежал в постели и хитро улыбался. Он знал, о чем перешептываются близкие ему люди. И когда Негодин, отдав Тане неизменный пакет с продуктами, перешагнул порог, Андрей тихо засмеялся. Дескать, можешь не таиться и не ухмыляться, все твои секреты давно разгаданы – поверху плавают.

– Поздравляю, друг, – осторожно обнял Костя больного. – Главную вершину осилил, теперь пойдет легче… Сейчас выпьем за твои успехи и поговорим… Раньше нельзя было – ослабел ты, а теперь и выпить можно и потолковать разрешается.

Панкратов перестал улыбаться и насторожился. Песперктива «выпивки» проскользнула мимо сознания, не задерживаясь, а вот предстоящий серьезный разговор – нечто новое, таящее в себе, возможно, какую то угрозу. Если не ему лично, то Тане, что, в принципе, одно и то же.

Девушка захлопотала: придвинула к кровати две табуретки, застелила их наглаженным полотенцем. Подумала и пристроила к импровизированному столу второй – из чемоданов и каких то ящиков. На свет Божий появилось новое полотенце. Такое же чистое и наглаженное.

Постепенно «столы» заполнялись тарелками и тарелочками, стаканами и пиалушками. Появились скромная закуска: тонкими ломтиками нарезанный лимон, экономно разделанные колбаса и сыр, связка бананов, яблоки и груши. В заключении из холодильника перекочевала в центр стола бутылка шампанского.

– И это – все? – показывая на бутылку, нарочито удивился Андрей. – Стоило из за подобной малости стараться? Лучше бы полежал, подумал…

– Помолчи, выпивоха! – так же шутливо прикрикнула Татьяна. – Едва дышит, – жалостливо обратилась она к Косте, – рана ещё кровоточит – через день перевязывают, а туда же – геройствует. То водки просит, то…

Таня не договорила – покраснела до слез. Андрей счастливо засмеялся. Тихо и нежно.

– Ну, что ж, друзья, давайте выпьем сатанинский «сок» во здравие болящего… Не получаются у меня кавказские тосты, хоть режьте – не получаются! Обойдемся без них, а? Просто выпьем за здоровье и удачу…

Негодин и Таня выпили по настоящему – опустошили свои бокалы, Панкратов, по праву больного, лишь пригубил свой. И в нормальном состоянии он не чувствовал тяги к спиртному.

Праздник отметили на славу. В адрес больного прозвучало немало добрых слов, и хоть Панкратов начисто отметал честолюбие, ему было приятно. Даже боль в спине, донимаюшая сыщика, вроде поутихла. Не зря говорят в народе: доброта лечит, злость калечит.

Ополовиненная бутылка возвращена в холодильник. До следующего подвига, когда больной с»умеет посетить прихожую и балкон.