После того, что случилось, она не могла долго оставаться наедине с собой. Без Джулии она не пережила бы своего несчастья. Но шесть месяцев спустя душевная рана начала затягиваться, и жизнь, так или иначе, стала возвращаться в обычную колею.

И тут снова раздался звонок в дверь, на этот раз более решительный.

— Миссис Макафи? — Двое полицейских — мужчина и женщина — тоже были очень добры с ней, вспомнила она с горькой иронией. — Это касается вашего мужа. Мы очень сожалеем, что должны сообщить вам…

Джон утонул, купаясь в море у французского побережья, где проводил время со своей очередной подругой. Очевидно, имя Элизабет нашли потом среди его бумаг. Когда он погиб, на его счету оказалось лишь пятьсот фунтов. Большая часть тех двадцати тысяч ушла на курортную жизнь и дорогие подарки его новой невесте, которая, как оказалось, имела крупное состояние. Каким образом он планировал жениться на ней, осталось неясно.

Этот последний удар закрыл сердце Элизабет на замок, который никому и никогда не открыть. Никогда вновь не поверит она мужчине, любому мужчине, будь он богат или беден. Джон убил счастливую доверчивую девчонку, какой она была когда-то, убил, словно загнав нож в самое сердце. А новая Элизабет Макафи? Она была сама по себе и таковой намеревалась оставаться. Никаких романов, никаких связей, никаких увлечений.

Она лежала в темноте, и горячие слезы текли по ее щекам. Никогда! Та жестокая встреча с любовью научила ее одному — не верить собственному сердцу и еще меньше мужчине. Ее жизнь теперь — это ее карьера, и этим она должна удовлетвориться. Удовлетвориться? В самом слове звучала какая-то насмешка, породившая тень сомнения, но она гнала ее прочь, запрятав минутную слабость глубоко в тайниках своей души. Она найдет в этом удовлетворение. Должна найти. Это единственный путь, открытый для нее теперь.

3

— Мы ненадолго остановимся, чтобы подкрепиться. — Филипп быстро взглянул на Элизабет, а затем в зеркало, в котором можно было видеть Джулию, устроившуюся на заднем сиденье большого автомобиля. — Джулия, вам удобно? — спросил он вежливо.

— Очень, — ответила та сонным голосом.

Они ехали уже час через пышно цветущую сельскую местность, направляясь к родовому замку де Сернэ в долине реки Роны, и Джулия начала уставать от путешествия, хотя переносила его намного лучше, чем ожидала Элизабет.

Майский вечер был теплым и тихим, еще более подчеркивая красоту зеленых пастбищ, роскошных садов и виноградников, старых городков с их черепичными крышами и лубочно красивых замков. Мощный «мерседес» с легкостью пожирал милю за милей.

Джулия удобно расположилась сзади, забросив ноги на мягкие подушки, так как у нее теперь постоянно отекали лодыжки. Но для Элизабет это обернулось большим неудобством, поскольку ей пришлось сидеть на переднем сиденье, в непосредственной близости от Филиппа. И, хотя она не сказала ни слова, он это знал.

У его рта залегла жесткая насмешливая складка, говорившая о том, что он наслаждается ее замешательством.

Почему он так тревожил ее? Она заставила себя сконцентрироваться на красотах сельского пейзажа, но затем те же мысли вновь полезли в голову. Элизабет считала, что после Джона ни один мужчина не сможет пробудить в ней каких-либо чувств — и до Филиппа так и было. Но Филипп положительно раздражал ее всем своим видом и своими манерами.

Словно зверь затаился рядом, спрятав до поры до времени свои острые когти. Он был высокомерным и властным и до крайности уверенным в своей силе. С тех пор как произошел тот инцидент в гостиной, Элизабет никак не могла забыть ощущения его губ на своих губах. Это сводило ее с ума. Она хотела держаться отстраненно, притвориться, что он для нее не существует, но Филипп де Сернэ был не тот человек, которого можно игнорировать.