На столе перед ней лежали два толстенных тома.

— Ваши книги, доктор Ричардс, — сказала все та же девушка.

— О... благодарю вас, — покраснев, ответила Кэрри.

— Я запишу их на ваш счет?

— Да, да, спасибо.

— Хотя, — студентка перевела взгляд на мужчину, — у вас может не найтись времени читать их, — сухо, с оттенком зависти закончила она и удалилась.

Алексеус взял Кэрри за руку, переплетя пальцы с ее.

— Знаешь, — задумчиво сказал он, — если этот университет сколько-нибудь похож на тот, в котором учился я, подозреваю, сейчас со скоростью света распространяется новость, что самого красивого доктора наук совращает какой-то греческий ловелас...

— Да ты рисуешься, просто пускаешь пыль в глаза.

Длинные ресницы прикрыли его темные глаза.

— Только перед тобой. И мне бы очень хотелось хвастаться и рисоваться тем, что я самый хороший, самый преданный муж, которого любая девушка может только пожелать. При этом неважно, безмозглая красотка эта девушка или ума палата. — Он сжал ее руку: — Пожалуйста, выходи за меня замуж. Я люблю тебя, думаю, и ты меня любишь, я молю Бога, чтобы и ты меня любила. И если ты еще не забыла меня, я буду бороться, чтобы заслужить твою любовь. — Он передохнул и, не отпуская ее руку, продолжил: — Я сказал тебе, что мы можем жить, где ты захочешь. Уверен, здесь чудесные места, и ты сможешь работать. — Он еще раз вздохнул, на этот раз резче, и произнес с оттенком горечи: — И однажды, когда ты будешь готова, я смиренно надеюсь, что нам будет дан еще один шанс стать родителями.

Глаза Кэрри затуманились.

— Доктор сказал, с эмбрионом что-то было не в порядке, поэтому случился выкидыш. Я знаю... — она замолчала, сдерживая слезы.

Он взял ее лицо в свои ладони:

— Родная, когда придет время, ты станешь самой лучшей матерью на свете. — Он сказал это, чтобы утешить ее, но увидел, как изменился ее взгляд.

— Твоя мать думает иначе. Она считала, я убью ребенка за деньги.

Алексеус печально отвечал:

— Она не должна была говорить тебе это, Кэрри, но она так не думала. Ни на секунду. Когда я все ей высказал, она объяснила, что хотела испытать тебя. Ее нельзя в этом винить. Она увидела тебя на вилле такой, какой я тебя сделал, и пришла в ужас. Думала, что предложение целого состояния за аборт покажет, подходишь ли ты мне в жены, — он тяжело вздохнул. — Кэрри, если ты не сможешь простить ее, я тебя пойму, но... Это в большей степени вина не ее, а моя... А она, — он говорил теперь совсем с другим выражением, — она послала меня за тобой, когда я сказал ей, что без тебя моя жизнь не имеет смысла. Она благословила нас, родная моя.

Кэрри недоуменно смотрела на него:

— Как она могла согласиться на то, чтобы я стала твоей женой? Как это возможно? Она же хотела подыскать тебе богатую наследницу?

Алексеус усмехнулся:

— Мама беспокоилась о моей будущей жене, не обо мне. Когда мама выходила замуж за отца, у нее не было денег. Только положение в обществе, которого не было у отца, о таких, как он, говорят: «Из грязи в князи». Женившись на Беренис, он приобрел статус. После моего рождения она не могла иметь больше детей и стала ненужной. Такой судьбы она не хотела для моей жены. Мы не были счастливы, — продолжал Алексеус. — В нашей семье царили страдание, горечь, гнев и ненависть. Теперь это кончится. Я не хочу переносить это в нашу будущую семью. — Он повеселел: — Я приведу туда тебя, мое солнце, ты станешь доктор Николадеус. — Он счастливо смеялся, целуя руку Кэрри. Он подождал, пока Кэрри собрала в сумку книги, и повел ее к двери, продолжая немного по-детски радостно болтать: — Доктор Николадеус! Первый доктор в нашей семье!

— Перестань! Иначе мне придется стукнуть тебя этой книгой.