Конечно, не Харпер должен объяснять происходящее мальчику. Но Анни сейчас не в состоянии помочь кому-либо. Так что придется ему помогать ей, невзирая на все дурное, что Харпер думал об Анни все эти годы, невзирая на то, насколько он уязвлен и рассержен теперь, когда знает всю правду. Он просто не мог спокойно смотреть на ее страдания. И Харпер опустился рядом с ней на колени.

— Анни!

Она раскачивалась из стороны в сторону и стонала, опустив голову, ее лицо скрывали разметавшиеся волосы.

— Анни, — Харпер положил руку ей на плечо и почувствовал резкий толчок от прикосновения, испугавший его. Невольный, дьявольски неуместный, чувственный и такой явственный, что его словно обожгло. Он отдернул руку, и Анни подняла голову, судорожно втянув воздух. Он думал, что она плачет, но глаза ее были сухи. Глаза ее, полные боли последние несколько минут — а может, последние десять лет, — расширились от удивления, и Харпер понял, что не только он испытал подобные ощущения этого прикосновения. Ее тоже «поразила молния».

Она вскочила и поспешила прочь, бросив на ходу:

— Мне надо поговорить с Джейсоном.

Глава 5

Анни убежала из кухни, словно за ней гнались все силы ада. Она не могла поверить в то, что только что произошло. На нее обрушилось самое большое горе в ее жизни, и Харпер хотел успокоить ее этим прикосновением. Только и всего. Он не имел в виду ничего большего. Но почему тогда простое прикосновение мужчины, которого она не видела десять лет, мужчины, который стал ей совершенно чужим, может разжечь в ней такой огонь? Огонь, который нельзя спутать ни с чем… Огонь чувственного желания.

У нее горели щеки. Горело все тело. Анни никогда не была легковозбудимой натурой. Они с Майком не спали вместе с того самого дня, когда Анни узнала, что он лгал ей.

В ночь своей смерти Майк пытался изменить положение дел. Именно из-за этого они и поссорились. Он напугал Анни, ворвавшись в ее спальню с горящими глазами, и от него несло виски. Когда она оттолкнула его, он взорвался.

— Если бы вместо меня здесь стоял этот святоша, мой старший братец, — ах, милый, милый Харпер, — уж ему бы ты не отказала, верно, детка!

Он нарочно назвал ее «деткой». Все эти годы он звал ее именно так, чтобы позлить, потому что так ее называл Харпер. Каждый раз, когда он произносил это слово, ее передергивало.

Обычно Анни не возражала и страдала молча. Но в ту ночь все было не так. Впервые за все эти годы она повысила голос и осмелилась возразить ему.

— Я тебя просила никогда меня так не называть. И сейчас прошу! Никогда впредь не произноси этого слова!

— С чего бы это? — Майк угрожающе надвинулся на нее, она едва не задохнулась от перегара. — Что годится для Харпера, то и мне сойдет.

— С каких это пор? — вспыхнула она. — Ты и мизинца его не стоишь! И не ставь себя с ним на одну доску!

— Ах ты… — он дал ей пощечину. Удар сбил ее с ног. Боль ослепила.

Прежде чем она успела опомниться, Майк схватил ее за горло.

— Я тебе покажу, сука! — его пальцы беспощадно сжимались, пока свет не померк в глазах Анни. — Ты права — я не на одной доске с ним. Я гораздо выше!

Когда она уже было решила, что для нее все кончено, Майк вдруг отшвырнул ее.

— Я тебе покажу, — прорычал он. — Я тебе покажу! Когда я в следующий раз войду в твою комнату, ты мне не откажешь. Ему-то ты ведь не отказала. У нас есть сын — живое тому доказательство, правда? Маленький ублюдок, похожий на него как две капли воды. Держу пари, для тебя это нож в сердце, детка!

Майк произнес эти слова таким тоном, словно это Анни обманула его.