Белиал, вновь принявший облик Владимира, довольно кивнул:

- Ну что ж, хоть поем нормально! - и он щелкнул пальцем, и хрустальная посуда превратилась в глиняные черепки, а белоснежная скатерть в грязную мешковину, по которой ползали в нечистотах мухи, тараканы и пауки.

- Я же говорил, что ты опять врешь. - Встал Лешка.

- Я всегда вру, ибо это моя сущность.

- Значит у тебя нет сущности. - Пожал студент плечами. - И никогда не будет, потому что ты паразит, который живет за счет людей. Ты просто глист, которого когда-нибудь кто-нибудь вытравит. И никогда тебе не быть выше Самаэля. Потому что среди глистов не бывает королей.

У Белиала полыхнули было красным глаза, но он тут же засмеялся:

- Пытаешься меня разозлить, чтобы смерть была легкой? Ошибаешься! Я буду долго, очень долго, целую вечность наслаждаться твоими мучениями.

Он взлетел и всем телом, одновременно и невесомым и невероятно тяжелым, сбил студента с ног. Затем он навалился на несопротивляющегося юношу, легко раздвинул зажмуренные Лешкины веки и черным дымом, сквозь зрачки, демон исчез в теле человека....

- Молодой человек! Молодой человек! - кто-то тряс Лешку за плечо. - Вы что! Здесь же нельзя сидеть! Это же музейный экспонат!

Чья-то неуклюжая сила повернула Лешкину шею. Полуослепшими от нахлынувшего света глазами он разглядел силуэт музейной смотрительницы, возмущенно наклонившейся над ним, сидящим за блистающим лакировкой столом.

- Карга старая, иди в ..., на ... твои приказы. - Хриплым чужим голосом откликнулось горло.

- Что? - возмущенно всплеснула руками старушка. - Нет, вы посмотрите, какое хамство!

Тело его приподнялось словно само собой и шатаясь на несгибающихся ногах вышло на солнечный воздух.

"Повеселимся?" - прозвучал голос в голове. И тело само зашагало на парадную лестницу южного, мусульманского фасада Воронцовского дворца, где когда-то христианский князь украсил свой дворец шестикратной переплетающейся надписью: "Нет победителя, кроме Аллаха!"

Чистенькие, аккуратные люди в шортах и белых футболках осторожно отходили с пути грязного, всклокоченного парня с дикими глазами. Лешка не чувствовал своих ног, рук, лица, шеи. Он мог только видеть и слышать. И он увидел, что по телам знаменитых мраморных львов пробежала дрожь, они повернули головы и скрежещуще, каменно зарычали на него. Они попытались подняться с постамента, но мрамор плотно держал их косматые тела. Наконец один из львов отодрал лапу с насмерть приделанным к ней шаром и яростно завыл то ли от боли, то ли от гнева, так что эхо пронеслось над морем и горами.

Чей-то ребенок заплакал глядя в слепые глаза ожившей скульптуры, и Лешка, собрав все свои мыслимые и немыслимые силы попытался шагнуть между статуей и девочкой. Но чужая воля внезапно отпустила его, мышцы расслабились и он рухнул на гранитные ступени прямо перед ребенком, разбив в кровь нос. Девочка завизжала с испуга и несколько мужчин навалились на Лешку, скрутили ему ремнями руки, а еще через несколько секунд острая игла вонзилась в предплечье, и мир поплыл, небо упало в воду, перевернулись зубцы Ай-Петри, раздвоились, растроились и переплелись в трещинку на граните и чей-то голос захохотал внутри груди. Чьи-то смутные тени замелькали в глазах, чьи-то голоса бубнили в забитые уши, кто-то обшаривал его онемевшую кожу.

14. 9 мая 1994 года. Понедельник. Украина. Крым. Ялта - Симферополь.

Постепенно зрение сфокусировалось. Лешка увидел серо-зеленую облупившуюся краску на трясущемся потолке.

И чей-то рев бил по ушам так, будто какое-то чудовище умирало, но умереть не могло.

Лешка попытался пошевелиться, но у него ничего не получилось. Он приподнял голову и увидел, что лежит завернутый как мумия на узком и тоже трясущемся столе. Видимо для того, чтобы он не упал со столика, его привязали еще и четырьмя широкими ремнями.