— Да, к твоему сведению, — говорит он, — я не ничтожество. Что бы там ни утверждал мой ордер на расплетение.

20 • Коннор

План прост. Сложные планы ни к чему, когда имеешь дело с людьми, по природе своих занятий не ожидающими ни интриг, ни подвохов. Персонал медицинского центра больше опасается скользких полов (потому что судебных исков не оберешься), чем появления беглых расплетов, намеревающихся похитить биоматериал. Кому, во имя всех святых, он нужен?!

Как только охрана засекла Рису и Бо, Риса приняла верное решение — отвлечь полицейских на себя. Не похоже было, чтобы охранники узнали нарушителей и догадались, что им здесь надо. Первым побуждением Коннора было, конечно, следовать за подругой, но он понимал — нельзя. Могут поймать всех. Придется положиться на ловкость Рисы в игре в кошки-мышки, даже если Бо в ней плох.

Коннор бродит по коридорам крыла, в которое людям нетерпеливым лучше не соваться. Воскресенье, и здесь совсем пусто. Юноша находит исследовательский корпус, соединенный со всем остальным комплексом стеклянной галереей. Здесь он выставлен на обозрение всему миру. Остается надеяться, что никто не бросит взгляд на галерею. В противном случае последствия не заставят себя долго ждать.

В подвале он находит нужную лабораторию. Тогда как остальная часть исследовательского корпуса битком набита всяческим оборудованием, в подвале имеется лишь самое необходимое. Обстановка заурядная, как во всех подобных учреждениях, полы скупо освещенных коридоров выстланы линолеумом цвета блевотины. Словом, на фоне навороченного института это отделение выглядит убогим побирушкой. Похоже, команду сумасшедших ученых, упорно занимающихся бесперспективными клеточными исследованиями, держат подальше от глаз, как будто они позор современной медицины. Пусть сидят на задворках и варят свои зелья из змей, лягушек и летучих мышей.

Кажется, здесь даже охраны нет. Лаборатория заперта на обычный замок без сигнализации, вскрыть его отмычкой проще пареной репы; и поскольку охрана сосредоточилась на Рисе и Бо, в подвале исследовательского корпуса царит тишина, словно в морге, каковой, возможно, располагается в соседнем подвале.

Коннор делает ставку на то, что догадался правильно, и отсылает Рисе эсэмэску, мол, нашел лабораторию, встретимся у машины. Если Рису поймают, эсэмэска выдаст, кто они такие, но Коннор крепко надеется, что его подруга сумеет уйти от потерявшего спортивную форму преследователя. Через несколько мучительных секунд от Рисы наконец приходит лаконичное «ОК». Коннор переводит дыхание — он и не заметил, что забыл дышать.

Он открывает дверь и зажигает в лаборатории свет. В холодильниках с прозрачными дверцами хранятся образцы; на штативах ряды пробирок, в чашках Петри растут сомнительного вида культуры. Есть тут и запечатанные пластиковые стазис-контейнеры, тоже содержащие какой-то биоматериал. От вида этих контейнеров Коннора корежит — именно в таких транспортируют части тел расплетов. В современных стазис-контейнерах живая ткань может сохраняться неопределенно долго. Это одна из многих технологий, толчок к развитию которых дало расплетение.

Каждый предмет помечен числовым кодом, ничего не говорящим Коннору.

«Взрослые плюрипотентные клетки», — сказала Соня. Он попал в нужное место, но метки предназначены для исследователей, а не для вора, собирающегося стибрить их материалы.

У Коннора с собой большая хозяйственная сумка, в которую поместится целая уйма образцов. Он решает взять только стазис-контейнеры — культуры из пробирок или чашек Петри, скорее всего, не выдержат температурных перепадов при перевозке. Он начинает набивать сумку — ни дать ни взять Гринч, крадущий Рождество — как вдруг дверь лаборатории распахивается.