— Самой разговорчивой, судя по дурной наследственности, должна быть моя внучка, большего болтуна, чем мой сыночек я в жизни не встречал, — заворчал старик, — Пока она хвост поджала и стесняется, но скоро, я думаю, разговориться…

“Не слишком-то он любезен”,— подумала Рита, но тут же забыла об обиде, услышав Славкины слова:

— А что, Ритуль, потянешь? Хочешь быть у нас ведущей концертов?

Рита услышала, как бешено заколотилось ее сердце. Она обожала сцену, она столько мечтала о том, как выйдет на нее.

— Думаю да, — тихо произнесла она, но тут же, спохватившись, что ее ответ прозвучал слишком сухо поправилась, — что за дурацкий вопрос, конечно да, — подражая манере общения в данной среде.

С тех пор началась работа. Рита готовилась к предстоящему концерту. Она писала тексты, отрабатывала интонации, у всего коллектива был очень серьезный настрой. То были самые счастливые минуты в жизни Риориты Морской. Весь коллектив жил одной судьбой, дыхание множества людей стало единым. Дед Олег очень много рассказывал Рите о Харькове, о своей молодости, об отце девочки. Риту уже не смущала вольная манера разговора в этом кругу, она и сама теперь могла в шутку ворчать, остро ругаться и быть недовольной всем на свете. Тогда ее бросались утешать и поддерживать, ибо для данной среды Рита уже стала своей. И вот наступила решающая неделя, концерт должен был состояться в воскресенье. Коллектив вышел на финишную прямую, репетировали теперь каждый день, что было просто необходимо. Рита, широко раскрытыми глазами, с замирающим от восторга сердцем следила, за волшебными преобразованиями. От репетиции к репетиции выступление становилось всё мощнее. Ну, разве не волшебство, когда из пустоты из полной тишины, рождалась на свет дивная музыка, которая захватывает, заряжает, переворачивает всю тебя вверх дном…

Если бы не отношения, складывающиеся у Риты с родителями, в жизни этой девочки наконец-таки все встало бы на свои места. Но дома была совершенно невыносимая обстановка. Уязвленное самолюбие Валентина просто не могло позволить оставить ситуацию как есть, а мама, стремящаяся к миру в семье, очень страдала из-за не сложившихся отношений мужа и дочери. Рите очень хотелось уйти, чтобы не мешать. В очередной раз, когда скандал уже успокоился, но нервы все еще были на пределе, Рита забрала телефон в свою комнату и, дрожащими пальцами набирая номер, пыталась унять слезы.

— Ало?

— Дедушка, милый мой дедушка… — Рита рыдала в трубку.

— Эй, прекратить панику! — немедленно превратился в строгого педагога Олег Сергеевич.

— Но я не могу здесь больше, меня угнетают…

— Прекрати усиленно жалеть собственную персону, — Олег Сергеевич прекрасно знал Ритины отношения с родителями, как из рассказов девочки, так и из бесед с Ириной, которые ему пришлось иметь, ввиду тесного общения с ее дочерью. Безнадежность попыток повлиять на точку зрения Валентина, Ритин дед осознал с первых же секунд разговора и теперь пытался приучить девочку относиться к подобным вещам снисходительно и с насмешкой, но, судя по всему, эта его идея воплощалась с трудом.

— Да, да, вы правы Олег Сергеевич, — Рита вдруг поняла, что взваливать свои проблемы на этого, совсем недавно появившегося в ее жизни человека она не имеет права.