Он вскочил с места, забыв, что еще час назад сам был готов устроить ей выговор. Но ее глаза, в которых полыхали гневные молнии, убедили его, что с ней все в порядке, по крайней мере, по части физического здоровья. Тогда он снова сел и решил помолчать, дав возможность Тамаре начать разговор, и она не заставила себя ждать, спросив еще с порога:

— Твоя мама в клинике?

Виктор сложил руки на груди и откинулся на спинку кресла. Его лицо превратилось в непроницаемую маску. Что ж, он всегда знал, что эта информация может однажды просочиться, поэтому отчасти уже был готов к этому разговору.

— Тома! С матери пылинки сдувают! В одной из лучших клиник! В этом ты меня упрекаешь?

— Нет, не в этом. — Тамара расставила руки, опираясь о его стол, лицо ее раскраснелось. — Ты сказал, что ее нет в живых!

Она смотрела взыскивающим взглядом прямо Виктору в глаза, и ему стоило определенных усилий не отвернуться.

— Да, я дал слабину! — Он таки отвел глаза. — На свадьбу съедутся твои одесские родственники! А у меня всей родни — неродная больная мама!

Жалобные нотки в его голосе прозвучали фальшиво.

— Конечно! Больная мать не ровня успешному господину Новаку! Человеку с обложки «Престижа».

Тамара схватила со стола свежий номер журнала с отфотошопленным портретом Новака на обложке. Он здесь ей не нравился, еще с того момента, как прислали верстку на утверждение.

Повертев журнал перед лицом Виктора, она швырнула его обратно на стол. Он прошуршал по разложенным бумагам и раскрылся прямо на развороте с интервью.

«Бог мой! Неужели же он не понимает, что сотворил с матерью своей ложью? Неужели его не мучает совесть?» — Тамара смотрела на лицо человека, которое столько раз целовала, и чувствовала подступающий к горлу спазм.

Под ее испытующим взглядом Новак встал и как ни в чем не бывало оправил лацканы пиджака.

— Да! Это мой комплекс! Но я борюсь с собой! То, что моя мать в закрытой клинике, никому не вредит, — Новак сжал кулаки, — вредит другое.

Тамара опешила от такой его реакции. Она не ожидала, что так легко попадется на эту старую удочку: — хочешь избежать нападения, обвини сам.

— Что именно?

— Если кто-то сует нос в чужие дела. Ты разве не поняла до сих пор? Шульга мстит мне за то, что у нас все хорошо! И это пакости с его стороны. Но и ты тоже хороша, Тома!

— А ко мне-то какие претензии? — Она нервно рассмеялась и отступила на пару шагов. Ей почему-то захотелось сейчас держаться от него подальше.

— Да, мать — моя тайна, но она невинна по сравнению с твоей. — Новак говорил совершенно спокойно.

— И в чем же я виновата? — Тамара наклонила голову на бок и сощурила глаза.

— Ты встречаешься с Шульгой. Втайне от меня.

— Это была случайная встреча. Я не считала нужным сообщать тебе о посещении кладбища. Это было очень личным, к чему ты не имеешь отношения. Я не знала, что там будет Борис.

— Хорошо. А в парке вы тоже случайно встретились?

— В парке? Когда? И откуда ты знаешь?

— Знаю! И не только об этом. Я могу назвать каждый день, место и время!

Тамара секунду-другую переваривала услышанное. Затем побледнела и взялась за стол. Голос ее стал бесцветным и сиплым:

— Виктор! Ты следил за мной? Не могу поверить — ты опустился до слежки!

И тут Новак понял, что в запале сказал лишнее. Он попытался все исправить:

— Тома! Послушай!

Но Тамара покачала головой, отгораживаясь от него двумя руками.