— Третий раз смотришь. И никого не узнал?

— Как раз узнал. Да, это, таки он. Только вот что интересно: двадцать лет назад он был толстым и рыхлым, а сейчас накачал такие формы, что фиг узнаешь. Мужики с возрастом набирают вес и расплываются, а этот, видишь, наоборот. Но узнать его все-таки можно. Князь тоже наверняка узнал. Поэтому и застрелили. Ты прав, Шурик.

Воха смотрел на Кошеля уставшими глазами и выглядел старше, чем несколько часов назад. Шурик уже привык к этой метаморфозе. Капитан словно сдувался, когда оказывался прав: рвение и азарт, превращавшие его подчас в сущего мальчишку, сталкиваясь с реальностью, гасли, как утренние фонари на Днепровской набережной.

Воха не любил, когда он оказывался прав, потому что это означало, что где-то кого-то убили. И за сроком давности преступление для него не теряло своей острой и жестокой очевидности.

— Не понял! — Кошель вернулся мыслями к делу.

— К гражданину Солтису опять вопросы появились.

Воха вернул Кошелю телефон и достал визитку Солтиса. Набирая на клавиатуре номер, он смотрел на дверь, где все еще висела его мишень с точками выстрелов, кучно лежащими возле условной головы.

Кошель повернул ручку на раме окна книзу, откуда, как ему показалось, неожиданно потянуло холодом. Но окно было закрыто. А на улице в безоблачном небе цвета берлинской лазури вовсю сияло солнце. Откуда же этот «холодок» по спине?

Предчувствие?

27

Воха вошел в спортивный клуб «Ритм», и в нос ему сразу же ударил ощутимый запах потных человеческих тел. «Все правильно!» — новый клуб обретал жизнь, и Воху это порадовало, несмотря на мрачный повод для этого визита. Даже самому на мгновение захотелось сунуть наушники в уши и побежать по беговой дорожке, пока поджилки не начнут трястись, а потом, сойдя на твердую поверхность, ухватиться за поручень, чтобы «вертолеты», как после первой пьянки, не унесли прочь. «Эх, давно забытые ощущения!»

Поискав глазами хозяина, Воха наткнулся на фигуру в облегающем спортивном костюме, в которой не сразу узнал Мальцева. Тот заметно похудел и был всецело поглощен тренировкой — жал штангу и шумно отдувался. Наконец, заметив долговязого опера, Мальцев опустил железо и встал ему навстречу. По дороге он захватил полотенце, прозрачную флягу с водой и жадно пару раз отхлебнул из нее, зубами закрывая заглушку. Уже у входа в зал, где Воха неуклюже топтался в голубых бахилах, он широко заулыбался и протянул руку, все еще подрагивавшую от напряжения. Воха нехотя ответил на рукопожатие. Мальцев сделал приглашающий жест рукой, означавший что-то наподобие: «Мой дом — твой дом!»

— Рад, что вы вернулись, Владимир, и что согласны войти в нашу команду. — Мальцев говорил чуть громче, чем обычно. Видимо, все еще отдувался после «жимов». — Да проходите, проходите!

Они прошли в глубь зала и остановились у тех тренажеров, на которые можно было присесть. Однако капитан вел себя странно, он то и дело оглядывался по сторонам и совершенно не слушал хозяина, наконец, словно очнувшись от своих мыслей, он спросил:

— А где господин Солтис?

— Он нам не нужен. — Мальцев махнул рукой и легко сел на тренажер верхом. — Обсудим детали?

— Сначала обсудим, как вы поставили задачу каждому: замести любые следы из прошлого. В том числе и Солтису.

Воха остался стоять.

— Какие следы? — Мальцев вытер лоб полотенцем, свисающим с багровой шеи.

— Любой, кто приходит в политику, выходит из тени.

— Конечно. Так принято везде. — Мальцев улыбнулся, как будто Воха был школьником, сдающим таблицу умножения.