— Думаю, не понимаешь. «Мы не знаем, что такое мораль, ангелам она неведома, мораль — для тех, кто нечист душой; у нас нет принципов, эти оковы — для людей», — Виктор произнес цитату медленно, смакуя каждое слово. Слова звучали так, будто он делился с ней самым сокровенным. Тамара повернулась к нему:

— Откуда это, Вик?

— Это Марк Твен! Тот самый, который писал про Тома Сойера, помнишь? Эта его повесть называется «Таинственный незнакомец», и она про ангела по имени 44. — Виктор улыбался. Он был рад произведенным эффектом. — Там рассказывается о мироустройстве, как бы это сказать, с точки зрения квантовой физики.

— Ого! Откуда Марк Твен в то время…

— …Он дружил с Теслой. Думаю, оттуда, — перебил Виктор Тамару.

— Так ты поэтому поменял машину? — Тамара попыталась пошутить, но, поймав ответный взгляд Новака, поняла, что попала в точку. — Мораль для тех, кто нечист душой? Так?

— Именно так! Подумай об этом на досуге.

Тамаре показалось, что сам Виктор, лишенный в детстве родительской любви, поднялся над «человеческим», превратившись в такого вот беспринципного ангела. Отсюда и его феноменальная работоспособность — он спал не более пяти часов в сутки — и успешность в делах. Он отсекал эмоции. А она стала своего рода исключением. И когда она, его избранница, оказывалась, как сейчас, предсказуемой и жалостливой, он в свою очередь становился особенно жестким. Как тогда в больнице после ее признания, что она дала дубликат своих ключей Тимуру.

— А почему ангела звали 44? — Тамара пыталась придать голосу легкую насмешливость, но вопрос прозвучал на удивление серьезно.

— Потому что это порядковый номер. У ангелов нет имен.

Тамара слышала, что фамилию Новак Виктору дали потому, что он попросту был новеньким в интернате. Получается, его имя тоже своего рода серийный номер.

— Я после совещания отлучусь в салон. У меня запись, помнишь?

— Хорошо. Пообедаю в офисе сам.

Он был недоволен текущим положением дел. Если банковская система работала более-менее стабильно, то его амбициозные проекты, в частности Одесский фармацевтический завод, явно тормозили. Он элементарно не мог найти партнеров по бизнесу. Самостоятельно поднять проект было невозможно, а инвесторы, после гибели Пасечника, не торопились вкладывать деньги в сомнительное дело. В бизнесовых кругах ходили слухи о заклятии, наложенном на завод его бывшим владельцем. В общем-то, ерунда, но деловые люди, как, впрочем, и все иные, суеверны и рисковать почем зря не любят.

Так и пробежало пару часов после совещания за анализом одесских дел.

В кабинет постучали, минуя селектор секретарши. «Значит, это Тамара», — решил Новак и оказался прав. Не отрываясь от бумаг, он указал ей рукой на кресло. Осадок после утренней поездки еще не улегся. Между ними чувствовалось напряжение. Тамара продолжала стоять. Новак поднял голову и обомлел. Перед ним была новая, вернее обновленная женщина. Он не сразу понял, что произошло. В элегантном облегающем костюме, выгодно подчеркивающим ее идеальные формы, она возвышалась над его столом и смотрела с вызовом.

«Господи! Да она же постриглась. Как я сразу не заметил?» — Новак поспешил исправить оплошность:

— Должен признать — тебе идет. Но с чего это вдруг ты решила изменить имидж?

— Хочу покончить с прошлой жизнью.