Кое-что из этих мрачных поучений Виола пересказала Джону, который с негодованием выслушал ее.

В тихий осенний день они поехали вдвоем без шофера посмотреть дом в Эгхэме. Там осень казалась похожей на весну, как это бывает в ясные, сухие дни, когда дует легкий ветерок с моря.

Дом нашли, одобрили и тут же обсудили, как обставить его.

— Наш дом, — сказал Джон, целуя Виолу, когда усаживал ее в автомобиль. Он сел с другой стороны и улыбнулся, натягивая толстые перчатки шофера.

«Такой уверенный, ласковый и счастливый! — подумала Виола. — Так бесконечно близкий…»

Счастье придало новый блеск красоте Виолы, она это знала и радовалась этому.

Лели Карней как-то раз сказала ей:

— Милочка, ведь весь свет угадает правду и без формального оповещения: женщина после сорока может так похорошеть только от любви!

Дом их был готов как раз к тому времени, когда Джону надо было ехать в Фельвуд. Чип ехал с ним.

Виола получала ежедневно письма и телеграммы от Джона Почта в эту деревушку доставлялась только раз в день, и у Виолы вошло в обыкновение ходить пешком в ближайший городок и получать свою вечернюю почту.

Однажды письма не оказалось. Она пришла напрасно.

Медленно направилась домой. Путь был не близкий, и она очень устала. Присела отдохнуть в березовой роще у дороги. Деревья стояли обнаженные. Мертвые листья ковром устилали землю.

Виола сидела и думала о том, как сильно, должно быть, срослась ее жизнь с жизнью Джона, если такой пустяк, как одна пропущенная почта, может на время омрачить ее счастье. С глубокой нежностью думала она о Джоне, о его стремительной жадности к жизни, к ее успехам, о живости его натуры. Да, таким она хочет его видеть. Ради того, чтобы поддержать в нем это «горение», она стала для него тем, чем была.

Вот скоро он приедет. Позовет поспешно: «Виола!» Вбежит, горячо расцелует, по-мальчишески крепко обнимет, а там вечер у камина и любовь, как пламя, и ее рука в его руке. Потом — долгие часы тишины, когда она будет прислушиваться к его ровному дыханию во сне и каждое его движение будет для нее как ласка.

Боже, какой малостью она пожертвовала и как много получила!

Мартин возился в саду, когда она пришла.

— Скучный сегодня день, мэм, — заметил он, поднимая глаза.

Да, скучный был день. И коттедж казался пустым и заброшенным.

«Через три дня Джон будет здесь», — утешала себя Виола. Она даже уже обдумала меню обеда: все — любимые блюда Джона.

Но время двигалось так медленно. Джон аккуратно посылал ей отчеты своих речей: их записывал Чип, который придумал какую-то свою собственную стенографию. Виола читала и страстно желала, чтобы Джон завоевал Фельвуд.

В ночь накануне выборов она не могла уснуть и весь день торчала у окна, ожидая телеграфиста.

Джон обещал выехать в ту же минуту, как все закончится. Письма его были коротки и говорили только о выборах. Чип телеграфировал аккуратно, но из его телеграмм трудно было уяснить себе истинное положение дел.

Этот день был еще «скучнее»: один из тех дней, когда в легком тумане каждый звук как-то особенно четок. Виола больше не могла выносить неизвестности: приказала подать автомобиль, решив вдруг ехать в Фельвуд проселочной дорогой.

Было уже темно, когда она приехала туда. Она отпустила шофера, рассчитывая вернуться домой с Джоном, и пошла по кишевшим народом улицам местечка.

Решилась спросить у двух-трех человек, какой кандидат всего популярнее и когда услышала в ответ «Теннент», сердце ее забилось от радости.