— И тогда же дал записку?

— Нет, он мне ее раньше дал — сказал, что ферму трудно найти и нужно строго следовать указаниям, чтобы не проскочить маленькую дорогу, потому что там почти нет фонарей.

— Значит, при нем была записка с указаниями для вас?

— Точно.

— А вы не видели, кто дал ее Фицпатрику?

— Ее мистер Нолан написал.

— Дамиен Нолан?

— Да, он живет на ферме с женой, Гонор.

— Значит, вы видели мистера Нолана?

— Не совсем. Он подъехал, они поговорили, а потом мистер Нолан набросал записку и отдал ее…

— Где это произошло? — перебила его Анна.

— На яхте. В день, когда мы ездили в Гэтвик, но совсем рано утром. Я ж говорю, на борт он не поднимался, просто подъехал по пристани к яхте, они встретились, а потом он отдал записку.

— Спасибо, — сказала Анна.

Гордон увидел, что она убирает блокнот. Потом Анна встала и попросила охранника открыть дверь.

— И все? — спросил Адриан.

— Да, мистер Саммерс, это все, что я хотела узнать.

Открывая машину, Анна не могла сдержать довольную улыбку. Она с самого начала знала о важности записки, хотя Ленгтон с нею и не соглашался.

— Ну, Гордон, задайте вопрос, — сказала она, выезжая из гаража.

— Да я никак не могу понять, какая разница, писал Дамиен Нолан записку или нет. Мы же знаем, что почерк его, так?

— Потому что мистера Нолана отпустили, сняв с него все обвинения. Он утверждает, что ничего не знал, не видел и не слышал — как три мудрые обезьяны; но он лжет. Он утверждает, что не знаком с Александром Фицпатриком, что мог написать записку когда угодно, что даже не припомнит, писал ли он ее! Теперь нам известно, что он не только приезжал в Лондон, но и знал о яхте в порту Челси. Он передал записку в тот самый день, когда Фицпатрик и Адриан Саммерс забрали груз из аэропорта Гэтвик. — Анна взглянула на Гордона. — Теперь поняли?

Гордон ответил недоуменным взглядом.

От нетерпения Анна шлепнула по рулю ладонью:

— Мистер Нолан был с самого начала причастен к делу. До сих пор у нас не было доказательств его причастности. Он наверняка точно знал, какой это был груз, знал и то, что его собираются спрятать на ферме.

— Что нам теперь делать?

Анна, не ответив, выехала из Брикстона на трассу М40.

— Может, сообщить в совещательную? — спросил Гордон.

— Не сейчас.

Гордон промолчал, он не понимал, что Анна намерена делать, и решил, что она ведет себя, мягко говоря, как эгоистка. Но она включила радио и продолжала путь, не пытаясь возобновить разговор.

Анна оставила машину на небольшой парковке у коттеджа миссис Итвелл. Там уже стоял «форд-фиеста» с полицейским логотипом; гараж был обнесен полицейской лентой, развевавшейся на ветру. Анна постучала, и дверь открыла приятная пухленькая женщина — сотрудница службы взаимодействия с семьями, постоянно находившаяся при миссис Итвелл, взятой под домашний арест. Венди Холл немедленно предложила Анне и Гордону кофе и провела их на кухню.

— Где миссис Итвелл?

— Отдыхает. Она спускается только к завтраку, а остальное время проводит в своей комнате — читает газеты.

— Как она держится?

Венди рассмеялась:

— Она старушка боевая, но, кажется, не вполне понимает серьезность своего положения.