– Я не намерен сидеть тут и гадать, – в конце концов сказал комиссар. – В чем дело?

– Ты все еще не понимаешь, о чем речь?

– Нет.

– По сути, это еще ухудшает положение. – Мартинссон выдвинул ящик стола, достал табельный пистолет Валландера, положил перед собой. – Полагаю, теперь тебе понятно, о чем я?

Валландер не сводил глаз с оружия. Леденящий ужас захлестнул его, почти вытеснив похмелье и тошноту. Накануне вечером он вычистил оружие, это точно. Но что произошло потом? Он пытался восстановить в памяти вчерашние события. С кухонного стола его табельное оружие каким‑то образом попало к Мартинссону. Что произошло в промежутке, как именно оружие оказалось здесь, он понятия не имел. Не мог объяснить, не мог найти отговорку.

– Вчера вечером ты пошел в ресторан, – сказал Мартинссон. – Зачем ты взял с собой пистолет?

Валландер недоуменно покачал головой. Он никак не мог вспомнить. Может, сунул пистолет в карман, когда поехал в Истад? Как ни странно, скорей всего так и было.

– Не знаю, – сказал он. – В голове провал, черная пустота. Придется тебе рассказать.

– Около полуночи сюда пришел некий официант. Встревоженный, потому что на диванчике, где ты сидел, нашел оружие.

Смутные обрывки воспоминаний мелькали в мозгу Валландера. Наверно, он вытащил оружие из куртки, когда доставал телефон? Но как он мог забыть его?

– Я вообще не знаю, что произошло, – сказал он. – Должно быть, сунул оружие в карман, выходя из дому.

Мартинссон встал, открыл дверь.

– Кофе будешь?

Валландер помотал головой. Мартинссон исчез в коридоре. Валландер взял оружие, проверил – обойма полная. Еще не легче. Его бросило в пот. В голове молнией мелькнуло: застрелиться? Он передвинул пистолет так, чтобы дуло смотрело в окно. Вернулся Мартинссон.

– Ты можешь мне помочь? – спросил Валландер.

– На сей раз нет. Официант тебя узнал. Так что помочь невозможно. Отсюда ты отправишься прямиком к шефу.

– Ты уже говорил с ним?

– Я совершил бы служебный проступок, если бы не доложил ему.

Больше Валландеру сказать было нечего. Оба умолкли. Валландер пытался искать выход, зная, что его нет.

– Что же теперь будет? – в конце концов спросил он.

– Я попробовал справиться в уставах. Перво‑наперво, конечно, назначат внутреннее расследование. Вдобавок есть риск, что этот официант – кстати, его зовут Туре Сааге, на случай, если ты не в курсе, – так вот он может проболтаться газетчикам. Теперь ведь можно срубить деньжат за горяченький фактик. Пьяные полицейские, выкидывающие подобные фортели, пожалуй, способствуют продаже экстренных выпусков.

– Ты небось велел ему помалкивать?

– А то! Даже сказал, что разглашение деталей полицейского расследования карается законом. Только, по‑моему, он, увы, меня раскусил.

– Может, мне с ним поговорить?

Мартинссон наклонился к нему через стол. Валландер видел, что он устал и подавлен. И тоже пал духом.

– Сколько лет мы проработали вместе? Двадцать? Больше? На первых порах командовал ты. По праву. Ругал меня, но и хвалил тоже. Теперь мой черед сказать тебе: не предпринимай ничего. Любой твой поступок только увеличит неразбериху, а ее и без того хватает. С официантом, с Туре Сааге, говорить не надо, тебе лучше вообще не говорить ни с кем. Кроме Леннарта. А к нему ты отправишься прямо сейчас. Он ждет.

Валландер кивнул и встал.

– Мы постараемся сделать все возможное, – сказал Мартинссон.

По его тону Валландер понял, что на особенно хороший исход Мартинссон не рассчитывает.