– Ну, так что-же? Это твоя была обязанность.

– Моя обязанность своих господ караулить, а я и вас караулил. На чаек-бы с вашей милости следовало.

– Это ужь из рук вон! Извощик, пошел! – восклицает барыня.

Карета снова трогается. Соседский дворник скашивает глаза по направлению к карете.

– Сволочь! Шарамыжник! – бормочет он вслед. – И куда это только хорошие господа задевались?

Два дачника тоже смотрят вслед удаляющейся и до невозможности туго набитой и людьми, и животными, и вещами карете.

– Совсем Ноев ковчег, – говорит первый дачник.

– Чистых по паре, а нечистых по семи пар, – дополняет другой.

Дворницкое семейство входит в опустелую дачу. На полу валяются лоскутки, никуда не годное тряпье, картонки из-под табаку и папирос, сено, оставшееся от укладки посуды; на подоконниках оставлены банки и склянки с недопитым лекарством.

– Эво, какую аптеку оставили! – кивает дворник на склянки. Которые пустые – продать надо. Постой, вот пол-банки с каким-то снадобьем. Желтая… Фу, какой яд! – нюхает он. – На, вот, прибери. Лекарство, надо быть, хорошее, обращается он к жене. Ужо, вот, у ребятишек заболят животы, так и дашь им по ложке.

– Да это лекарство для ноги, барин им ногу мазал, – возражает дворничиха.

– Так что ж, что для ноги? Коли для ноги хорошо, то для живота ещёе лучше. Бери! Да сходи на ледник и посмотри не оставили ли чего съедобного.

– Где уж оставить! Даже и дрова все до полешка единого вывезли. Сквалыги какие-то!

– Сходи, говорю.

– Не пойду. Ты нарочно меня теперь посылаешь, чтобы деньги у ребятишек отобрать и в кабак их снести. Не давайте ему дети.

– Что? Брысь живым манером, коли я приказываю!

– Не пойду!

Бац! бутылка из-под сельтерской воды летит в женщину.

– Убил, убил, мерзавец! – кричит та.

Дворник отнимает у ребятишек пятиалтынные и бежит в кабак.

У гадалки

У мелочной лавочки, на углу одного из грязнейших переулков, обстроенных деревянными домишками, остановились парные сани, с сидящей в них пожилой женщиной в чернобуром салопе. Лакей, в гербовой ливрее с меловым воротником, соскочил с запяток и бросился отстегивать полость саней.

– Нет, нет, Андриан, не надо пока! – сказала барыня. – Зайди прежде в мелочную лавочку и спроси, где здесь живёт ворожея. Слепая она, чухонка… Тут её все должны знать.

Лакей бросился в мелочную лавочку.

– Где у вас здесь ворожея живет? – обратился он к мелочному лавочнику.

– А у вас собака пропала, что ли? – встретил его, в свою очередь, вопросом лавочник.

– Нет, у нас все цело. А только сама генеральша приехала и хочет насчёт собственных похождениев гадать.

– Генеральша?!.. – протянул лавочник и вышел из-за стойки. – У нас тут две ворожеи: казак один за ворожею гадает на ружейной дроби и, окромя того, чухонка слепая – на картах… – прибавил он.

– Ну, вот, её-то нам и надо! как пройти?

– А это по нашему двору будет. Как в ворота войдешь, сейчас смотри, где помойная яма. Понял? её ты не огибай, а рядом увидишь дверь, обитую рогожей, и на ней сапог; в эту дверь и входите. Тут она у сапожника и живет. Только вам бы лучше к казаку… Тот – с молитвой… – сказал лавочник.