Скаты крыши, чрезвычайно крутые, по бокам дома опускались значительно ниже обычного. Входная дверь отличалась такой высотой, что казалась более узкой, чем на самом деле; кроме того, в доме не было окон. Дверь легко открылась от моего прикосновения.

Я хорошо знал, как устроены ломбарды. Два прилавка с обеих сторон от входа образовали передо мной узкий коридор. За каждым из них вдоль стены были расположены заполненные вещами и защищенные тонким слоем силового поля полки. Похоже, Тэктайл преуспевал, потому что у него работало четверо служащих, по два за каждым прилавком. Один из них был родом с Терры, другой с Тристиана, его покрытая перьями голова явно линяла. Происхождение стоявшего ближе всех ко мне серокожего, покрытого бородавками служащего я не мог определить, а вот позади него находился еще один, чье присутствие здесь вызвало мое недоумение.

Закатане вели свой род от ящеров и считались самой древней расой в галактике, расой высокого достоинства и глубочайших знаний. Они были историками, археологами, учителями, учеными и никогда раньше я не видел закатанина‑торговца. Но в расе чужеземца я не мог ошибиться. Небрежно прислонившись к стене, он когтистыми руками вставлял в считывающее устройство узкую информационную ленту.

Серое существо сонно моргнуло, увидев меня, тристианин, похоже, был занят какими‑то личными проблемами, а терранец приветливо ухмыльнулся и наклонился вперед.

– Приветствую великодушного человека. Мы будем рады, если вы получите у нас удовольствие. Он произнес обычное приветствие служащего ломбарда. – Деньги сразу на руки, никаких осложнений – мы рассчитываемся без проволочек!

Я хотел говорить с самим Тэктайлом, и было похоже, что добиться этого будет не просто – если только крылатый дракон не связан с Гильдией. В таком случае я мог воспользоваться соответствующими условными знаками, необходимыми для установления контакта, которые я знал от отца. Именно теперь я вплотную приблизился к полному краху. Если Тэктайл не вел дел с Гильдией и захотел бы продемонстрировать свою лояльность по отношению к Патрулю, мое разоблачение последовало бы сразу же после демонстрации камней. Если же он захотел бы передать меня Гильдии, их обязательно заинтересовало бы происхождение моих драгоценностей. Я был готов к любому исходу и хотел лишь одного – побыстрее совершить сделку. Я хорошо знал ценность того, что имел, и лишить меня заработка можно было только силой.

Я посмотрел на терранца взглядом, который, по моему мнению, можно было назвать многозначительным, и извлек из прошлого то, что, как я надеялся, должно сработать – если условные знаки за это время не изменились.

– Клянусь шестью руками и четырьмя животами Сапута, – пробормотал я,

– сейчас меня нужно ублажить.

Служащий не проявил никакого интереса. Он был или идеально вышколен или слишком осторожен.

– Дружище, ты говоришь о Сапуте. Значит ты опоздал на «Янгур»?

– Я не так беспечен, чтобы при желании не успеть вернуться. Ее слезы заставляют мужчину помнить слишком долго.

Я сказал три условные фразы принятого в Гильдии кода, которые когда‑то давно обозначали наличие у говорящего чего‑то необычного, чего‑то такого, что он может показать только хозяину магазина. Эти фразы накрепко вошли в меня, когда я стоял за таким же прилавком в заведении моего отца.

– Да, Сапут недоброжелателен к гостям из других миров. Здесь тебе будет получше.

Он положил одну руку на прилавок ладонью вниз. Другой подтолкнул ко мне блюдо засахаренных бико‑слив. Меня обхаживали как покупателя в каком‑нибудь вице‑президентском магазине в центре города.

Я взял верхнюю сливу, положил на ее место самый маленький из зеленых камней и глазами показал на него.