Изменить размер шрифта - +
Я сложил два и два. Имя овдовевшей невесты не упоминалось нигде, но ведь она была — не женится же мужчина сам на себе!

Поэтому арест Кори мы спустили на тормозах, держали его в одиночном заключении без права переписки, лишь бы быть уверенными, что вы ничего о нем не услышите и нанесете свой следующий и последний удар. Рассчитать, где это произойдет, теперь не составляло труда, и я под него подставился.

Одного в толк не возьму: что вы делали между этими, с позволения сказать, карами божьими. Как вам удавалось каждый раз так бесследно исчезать, а потом добиваться таких разительных перемен в прическе и внешности. Я знал, что вы появитесь, но до самой последней минуты понятия не имел, откуда именно и в каком обличье. Это было все равно что схватиться с призраком.

Женщина вяло заговорила:

— Ничего сверхъестественного в этом нет. Я полагаю, вы искали меня в различных притонах, меблированных комнатах, дешевых отелях. Я же ежедневно сталкивалась с десятками людей, которые никогда не удостаивали меня повторного взгляда. Я жила при одной больнице. Могу сообщить вам название, если хотите. Это одна из самых крупных больниц в городе. Там я работала и там же жила, так что мне не нужно было никуда выходить. Волосы у меня всегда были покрыты, поэтому никто не знал — да и не желал знать, — какого они цвета. Когда я не работала, я сидела у себя в комнате, дружбу с персоналом не водила. А когда наступало время снова на… нанести удар, я брала короткий отпуск за свой счет, уезжала и несколько дней спустя возвращалась снова. И все ради чего? Все напрасно.

Дыхание опять давалось ей с трудом, как перед этим, когда она сидела в кресле. Казалось, что-то оборвалось у нее внутри и не дает дышать.

— Выходит, я держала в руках тот самый пистолет, из которого убили Ника? Кори стоял, совершенно беспомощный под его дулом, а я опустила пистолет и ушла, чтобы убить невинного человека. — Ее стала бить дрожь, как при простуде. — Теперь мне слышится этот ужасный крик Блисса, когда он полетел с балкона. Тогда я его не слышала. Мне слышится стон Митчелла. Я слышу их всех!

Она резко склонила голову, будто у нее сломалась шея. Послышались тихие, но бурные рыдания.

Когда же наконец рыдания прекратились, она снова подняла взор.

— Почему он это сделал — я имею в виду Кори? — спросила она. — Я должна это знать.

У Уэнджера под пиджаком зашуршала бумага. Он вытащил экземпляр признания, развернул его, протянул ей.

Она лишь взглянула на начало и на подпись в конце последней страницы. Затем вернула ему документ.

— Расскажите мне сами, — попросила она. — Теперь я вам верю. Вы честный человек.

— Они вместе занимались рэкетом, ваш муж и Кори. Весьма прибыльным рэкетом. Подробности вот здесь, в его признании. — Он помолчал. — Киллин когда-нибудь рассказывал вам об этом? — спросил он.

Она кивнула:

— Да, рассказывал. Я знала об этом. Он мне все рассказал — только не назвал имен. Он признался, что его ждет, если он выйдет из игры. Я не поверила. Тогда я еще не была знакома с насилием. Я сказала ему: либо рэкет, либо я. Я и не думала, что все настолько серьезно. Просто не представляла, насколько это может быть серьезно. Понимаете, я любила его. Он попросил неделю или две, чтобы принять решение, а затем сделал свой выбор. Выбрал меня.

Впервые Джули Киллин посмотрела Уэнджеру прямо в глаза. Говорила она спокойно, будто рассказывала историю какой-то другой женщины.

— Он сменил квартиру. Встречаться мы стали тайком. Я предложила ему попросить защиты у полиции, но он сказал, что увяз в этом деле не меньше тех, кого он опасался. Он сказал, что мы уедем. Уедем немедленно, сразу же из церкви — прямо на пароход. Вот я еще на чем настояла — на венчании в церкви.

Быстрый переход