|
Это было глупо, я знаю, но, к счастью, со мной был Колин, и он отнес меня домой. А теперь не могли бы вы замолчать; мне хочется посмотреть, сильно ли я поранилась. Братья, конечно же, не замолчали. Синджен перенесли на кухню точно так же, как она в свое время привела Колина на кухню Шербруков, чтобы заняться его разбитой губой. Он сразу же заметил схожесть ситуаций – Синджен догадалась об этом по его взгляду. Ее бережно усадили на стул и велели сидеть смирно. Дуглас, забыв, что он не у себя дома, потребовал, чтобы ему подали теплой воды и кусок мыла, но Колин решительно отобрал у него мягкую салфетку и сказал: – Убери руку, Джоан, и дай мне посмотреть, что с твоей щекой. Она закрыла глаза и не издала ни звука, когда он провел влажной салфеткой по ее щеке, чтобы стереть кровь. Каменный осколок ранил ее, но, благодарение Богу, неглубоко. След от него выглядел как простая царапина, и Колин был этому несказанно рад. Он живо представлял себе, в какое неистовство пришли бы в противном случае ее братья, которые и без того стояли у него над душой и зорко следили за каждым его движением, явно готовые тут же отшвырнуть его в сторону, если им покажется, что он что нибудь делает не так. – Ничего страшного, – сказал Колин. Райдер отодвинул его в сторону. – У твоей царапины довольно странный вид, Синджен, но думаю, шрама не останется. А что скажешь ты, Дуглас? – На простую царапину это не похоже; скорее это выглядит, как будто какой то предмет с силой задел тебя. Так как же все таки это случилось, Синджен? Неужели ты думала, что я поверю, будто ты в самом деле просто упала и ударилась? Синджен, не долго думая, бессильно прислонилась к Колину и простонала: – Ох, как больно! Прости, Дуглас, я не могу сейчас говорить, мне слишком больно. – Скоро все пройдет, – быстро подхватил ее муж. – Я тебе обещаю. Пока Колин протирал порез бренди, Дуглас молча смотрел на свою сестру и хмурился. Синджен стало не по себе от его пронизывающего недовольного взгляда. – Мне нехорошо. Боюсь, меня вот вот стошнит, – сказала она. – У тебя всего лишь небольшая царапина, – заметил Дуглас, хмурясь еще больше. – От такого пустяка тебе ничего не сделается. – Совершенно верно, – сказал Колин. – Однако иногда от внезапного повреждения внутри у человека что то разлаживается. Надеюсь, что ее все таки не вырвет. Это прозвучало как завуалированная угроза, и Синджен торопливо сказала: – Мой желудок уже успокаивается. – Прекрасно. Послушайте, Дуглас, ваша сестра очень утомлена, как вы, я думаю, и сами понимаете. После этих слов наступила мертвая тишина. Оба брата отвели взгляды от своего новоиспеченного зятя и устремили их на свою невинную младшую сестренку, которая – увы! – больше не была невинной! Такую пилюлю было нелегко проглотить. Наконец Дуглас сказал с громким вздохом: – Да, разумеется. Иди приляг, Синджен. Мы навестим тебя позже. – Я не буду перевязывать твой порез, Джоан. Так он быстрее заживет. Синджен одарила мужа улыбкой, нарочито бодрой, но вместе с тем такой жалостной и несчастной, что Райдер тоже нахмурился. – Мне все это совсем не нравится, – объявил он, обращаясь ко всем сразу. – Послушай, Синджен, хитрости в тебе не больше, чем в горшке с маргаритками, и актриса из тебя никудышная, и… В эту минуту в кухню вошла Эгнес, и Синджен с облегчением закрыла глаза. Толстуха тут же объявила мужчинам, что толку от них никакого и что они испачкали кровью кухонный стол. Бедная барышня поранена, а они огрызаются друг на друга, как три петуха, у которых только одна курица. |
