|
Вполне возможно, что ты уже носишь моего ребенка. – Нет, – твердо сказала Синджен. – Нет, для этого я еще слишком молода. К тому же я вовсе не уверена, что мне уже сейчас хочется забеременеть. Когда Алике была беременна, ее все время тошнило, во всяком случае, вначале. Она внезапно белела, а потом ее рвало. Холлис, наш дворецкий, велел тогда поставить по тазу в каждой комнате Нортклифф Холла. При этих воспоминаниях лицо Синджен приняло страдальческое выражение, и она отрицательно затрясла головой. – Нет, я не хочу. Еще рано. – Боюсь, что у тебя нет выбора. Когда муж с женой занимаются любовью, от этого, как правило, родятся дети. Синджен тут же ощетинилась. Она уронила вилку на тарелку и в упор посмотрела на мужа. – Занимаются любовью? Какое странное название для того, что ты делал со мной. Наверняка существуют и другие, более подходящие выражения. Такие, как «спариваться», или то гадкое словечко из твоего лексикона – «поиметь». – Да, есть немало слов, обозначающих половой акт, – ответил он менторским тоном, делая вид, что не замечает ее сарказма. – Однако, насколько мне известно, дамы предпочитают поэзию и иносказания, поэтому чаще всего говорят «заниматься любовью». И извольте говорить тише, мадам. Быть может, вы этого не заметили, но вокруг нас есть люди, и хотя в ваших аристократических английских глазах они, вероятно, не более чем дикари, они мои земляки и соседи и вовсе не страдают глухотой. – Я никогда не говорила, что считаю их дикарями. Ты нарочно… – Я просто смотрю в лицо реальности, вот и все. Вполне может статься, что ты уже беременна, и тебе было бы лучше признать, что это отнюдь не исключено. Синджен сглотнула. – Нет, – сказала она. – Я этого не допущу. – А вот и хэггис. Попробуй. Хэггис представлял собой мешанину из кусочков печени, сердца, овсяной крупы и говяжьего жира, заправленную в бараний желудок и поданную с картофелем и брюквой. Синджен взглянула на раздутый бараний рубец, и ей захотелось бежать со всех ног. – Ты не просил жену хозяина гостиницы принести хэггис, – медленно проговорила она, глядя на горячий рубец, начиненный гадкими потрохами. – У тебя не было на это времени. – А в этом и не было нужды. Хэггис здесь – главное блюдо, его подают всегда. Так повелось с тех пор, как эта гостиница открылась пять лет назад. Ешь. Говоря это, он вонзил в бараний желудок нож и вилку и отрезал Синджен изрядный кусок. – Нет, я не смогу это съесть. Дай мне время привыкнуть, Колин. Он улыбнулся ей. – Ладно. Может быть, ты съешь немного клэпшота? Это овощное блюдо, завезенное в наш край с Оркнейских островов. Говорят, что его придумали викинги. Его обычно подают вместе с хэгтисом, но ты можешь попробовать его отдельно, возможно, оно придется тебе по вкусу. Синджен вздохнула с облегчением. Брюкву она терпеть не могла, но можно было отодвинуть ее на край тарелки и есть все остальное. Картофель и сам по себе был недурен, а с добавлением сливок и мускатного ореха стал очень вкусен. Синджен больше не заговаривала с Колином, и остаток обеда прошел в молчании. Следующие полтора часа Синджен провела в тупом оцепенении. Ею владело одно единственное ощущение – боль. Ей было не до окрестностей – их она просто не замечала, хотя Колин продолжал с воодушевлением расхваливать их красоты. Она была уже почти готова сдаться и сказать ему, что больше не в силах проехать ни единого ярда и даже ни единого фута, когда он вдруг сказал: – Остановись, Джоан. |
