Однажды, когда меня не было, он приехал в мой лондонский дом. Руперт был там один. Жестко и откровенно Фредерик рассказал мальчику о его происхождении. Когда я вернулась, меня встретил не сломленный, несчастный ребенок, а незнакомец. Его чувство собственного достоинства было растоптано. Он испытывал стыд, горечь и отвращение. Всего за несколько минут Фредерик уничтожил ребенка, которого я так любила. Он словно убил его, как и грозился.

Возможно, Руперт был чрезмерно чувствителен. Возможно, если лишить человека чувства безопасности, разрушить полностью все, что составляло его глубинную сущность, он потеряет нечто такое, чего уже не вернуть. Мы с Рупертом редко говорили об этом. Но когда он повзрослел, то пообещал мне, что расскажет всю правду своей невесте, прежде чем жениться на ней. Я хотела, чтобы он сделал именно так, потому что знала: если Фредерику представится такая возможность, он разрушит брак Руперта так же, как разрушил его детское счастье.

Руперт обещал, но, когда он собрался жениться на Элизабет Кардон, я подумала, что это не так уж и важно. Этот брак был не по зову сердца, в нем не могло быть счастья, так что и разрушать было нечего. Иногда мне кажется, что у Руперта и нет сердца. Фредерик отнял его в тот день в Лондоне, когда я вернулась домой и нашла молчаливого мрачного юношу вместо моего улыбающегося, нежного мальчика.

Возможно, во всем виновата я, но чья бы ни была вина, сейчас Руперту уже слишком поздно меняться. Мне кажется, в глубине души он затаил обиду на судьбу, на жизнь, которая так много дала ему одной рукой и отняла его гордость — другой. Даже когда он улыбается, его губы цинично кривятся. Когда он смеется, в его смехе слышится горечь. Кажется, будто само солнце светит для него не так ярко, потому что он знает правду о себе.

— Но вы так много для него сделали! — сказала Нерина. — Несомненно, он благодарен вам. Разве он не сознает, что, если бы не вы, его жизнь была бы куда труднее, просто невыносимой?

— Да, я думаю, он осознает это, — задумчиво произнесла маркиза. — Но, думаю, он играет роль перед всем миром, который пока принимает его. Кто знает, сколько продержится его политическая карьера?

— Но почему? — удивленно воскликнула Нерина.

— Я уверена, что Фредерик выжидает момент, чтобы снова нанести удар и уничтожить все, чего Руперту удалось достичь. И Руперт это знает. И хотя он никогда не говорит об этом, я уверена, что именно потому он ведет себя так вызывающе. Он словно говорит: «Еще один шаг — и я полечу вниз. Моя гордость разлетится в прах. Еще один шаг — и наступит катастрофа». Мне кажется, что Фредерик дожидается того дня, когда Руперт займет пост министра иностранных дел. И вот тогда он нанесет решающий удар.

— Но это просто непостижимо, — сказала Нерина. — Как можно быть таким негодяем?..

Она словно онемела. Уж она-то знала, что маркиза не остановит ничто. Для него не существовало ни порядочности, ни чести, благородства. Для него важны только его собственные желания, будь то похоть или месть.

Нерина закрыла лицо руками и явственно представила, какое довольное лицо будет у маркиза, если он добьется своего. Как мерзко он будет облизывать тонкие губы, как дико засверкают глаза. Крах политической карьеры сэра Руперта доставит ему такое же наслаждение, как овладение силой красивой женщиной. Нерине стало дурно от одной только мысли об этом. Она взглянула на вдовствующую маркизу, чей взгляд, казалось, проникал в ее сердце.

— Это и есть та тайна, которую я собиралась рассказать тебе, — тихо произнесла та. — Возможно, дитя мое, это поможет тебе лучше понять своего мужа.

— Моего мужа! — почти шепотом повторила Нерина.