Трясущимися пальцами Нерина расстегнула платье, и то, что от него осталось, упало на пол. Бросившись к гардеробу, Нерина наступила на него и стремительно распахнула тяжелые дверцы из резного дерева. В мерцающем свете свечей она увидела пестрый ряд платьев. От движения дверей оборки и ленты на них заколыхались, как живые. Нерина отодвинула их в сторону.

В дальнем углу гардероба висело платье из черного крепа. Когда-то оно принадлежало Элизабет, она надевала его во время траура после кончины ее бабушки. Потом леди Кардон сочла его подходящим для Нерины. В ее представлении гувернантка должна была одеваться именно так.

Бесси засунула его в сундук вместе с другими старыми вещами, которые должны были создавать видимость приданого Элизабет.

Даже самой себе Нерина не могла объяснить, почему не захотела выбрасывать это платье. Оно словно символизировало прошлое.

Нерина надела его через голову, быстро застегнула дрожащими пальцами. Оно было таким теплым и знакомым; Нерина знала расположение каждой пуговки на нем, каждого крючочка и петельки, и это немного успокаивало ее. Даже не взглянув на себя в зеркало, Нерина взяла с верхней полки гардероба шляпку и надела ее. Вместо своих туфель она нашла высокие черные ботинки и вновь заглянула в гардероб в поисках накидки. Но там были лишь изысканные бархатные манто, отороченные мехом, Нерина нетерпеливо выдвинула ящик, в который Бесси сложила ее шали.

Одна из них, из некрашеной верблюжьей шерсти, была ее собственной — Нерина получила ее в подарок на Рождество. Девушка накинула ее на плечи и из этого же ящика вытащила свой ридикюль.

В день бракосочетания, когда она уже собиралась отправиться в церковь, в дверь постучал лакей и передал Бесси письмо, адресованное Элизабет. Оно было от крестной матери Элизабет, пожилой дамы, которая жила в Брайтоне и была слишком стара, чтобы присутствовать на церемонии.

На нескольких страницах, исписанных бисерным почерком, старушка объясняла, что здоровье не позволяет ей выходить из дому, поэтому она посылает своей крестнице деньги. Пусть дорогая Элизабет сама что-нибудь выберет себе в подарок для своего нового дома. Деньги были аккуратно вложены в другой конверт: три пятифунтовые купюры.

— Боже, это же целое состояние! — воскликнула она, показывая деньги Бесси. — Что мне с ними делать?

Как обычно, ее верная служанка проявила невероятную практичность.

— Возьмите с собой, мисс, — посоветовала она. — Если вы оставите их здесь, его милость не сможет переслать их мисс Элизабет. Он же не знает ее адреса. А вам от них будет больше пользы, чем ему.

— Когда Элизабет напишет мне из Индии, я перешлю эти деньги ей, — решила Нерина, и Бесси аккуратно убрала их в ридикюль, который Нерина должна была взять с собой в дорогу. Сейчас она открыла ридикюль и с облегчением увидела, что деньги на месте.

Там же лежал ее собственный кошелек, но он был пуст. Нерина вспомнила, что последние шесть пенсов отдала извозчику, который вез ее обратно в Роуэнфилд. Нерина закрыла ридикюль и повесила его на руку. Затем в ящике туалетного столика нашла свои перчатки. В свете свечей у нее на пальце блеснуло обручальное кольцо. Нерина посмотрела на него, затем сняла и положила на туалетный столик.

Нерина открыла ящики в поисках вещей, которые принадлежали ей до замужества. Их было не слишком много: несколько ночных рубашек, нижнее белье, две или три пары чулок, щетка, расческа.

Нерина вынула из простой зеленой сумочки неоконченное вышивание, нитки, иголки и ножницы, положила их на кресло, а на их место засунула вещи, которые собиралась взять с собой, Две ночные рубашки пришлось оставить, но все остальное в сумку поместилось.