— Кроме того, что я писал ему несколько раз и просил приехать в Бавию за своей дочерью? — холодно спросил Рафаэль. — Нет.

Анни словно поразило громом. Она совсем забыла об угрозах Рафаэля. Трудно поверить, что перед ней тот же самый человек, который учил ее любви и страсти, и который так нежно заботился о ней после нападения лейтенанта Ковингтона.

— Мы все еще в осаде? — спокойно спросила она.

Рафаэль, как она поняла, старался держаться от нее на расстоянии и ни за что не собирался ей уступать.

— Нет, — ответил он, скрестив руки на груди.

Еще один барьер, подумала Анни.

— Пройдет несколько дней, прежде чем еще что-нибудь случится. Как вы справляетесь с лихорадкой?

Она вздохнула, вдруг ощутив невыразимую усталость.

— Мне кажется, худшее позади, — ответила она. — Хотя, видит небо, я не знаток. Некоторые из наших пациентов выздоровели и вернулись в деревню, так что в часовне теперь не так тесно.

Рафаэль обернулся на стук колес экипажа по въездному мосту и стал смотреть на еще одну группу гостей.

— Ох, когда же конец этой проклятой свадьбе? — пробормотал он, забыв об Анни. — Вы не думаете, что людям лучше сидеть дома, если где-то идет война? А вместо этого они рискуют своими толстыми глупыми шеями ради текущего рекой вина и кучи сладостей.

— Сейчас в Бавии мало радостей, мягко заметила Анни. — Возможно, им хочется праздника.

Рафаэль не сделал ни одного движения навстречу своим гостям, хотя некоторое время наблюдал, как они вылезают из запыленных экипажей и осматриваются. Он вновь повернулся к Анни.

— Ирония судьбы, — сказал он, — и казнь и свадьба — в одну неделю.

Анни внимательно посмотрела на него. Она знала, конечно, о приговоре Питеру Мэтленду, но не предполагала, что его собираются так быстро привести в исполнение.

— Но мистер Мэтленд бежал вместе с Джереми Ковингтоном. Кэтлин мне говорила…

— Его поймали, — перебил ее Рафаэль. — Теперь, если позволите, мне надо проследить, как строят виселицу.

Он было двинулся прочь, но Анни, побледнев, остановила его, схватив за руку.

— Рафаэль, сейчас не до виселицы… Вы испортите свадьбу. Подумайте, каково будет Федре.

Его улыбка была такой же холодной, как его голос. Никогда раньше Анни не видела его таким.

— Вы, очевидно, забыли, — произнес он, что я пока правлю этой Богом забытой страной. И я могу делать все, что хочу, мисс Треваррен. Боюсь, нежные чувства моей сестры сейчас не самая главная из моих проблем.

И Рафаэль Сент-Джеймс, принц Бавии, удалился в глубину большого зала.

Анни долго еще стояла на месте, приходя в себя, а потом пошла обратно в часовню.

Там она увидела Федру с толпой служанок и полудюжиной солдат, отдающую вежливые распоряжения направо и налево, и совсем растерялась.

— Пожалуйста, позаботьтесь убрать отсюда этих людей, — сказала принцесса, небрежно махнув носовым платком в сторону больных, еще оставшихся в священных стенах. — Всех до одного. А потом пусть получше отскребут и проветрят тут как следует.

Анни медленно приблизилась к ней.

— Федра?

Принцесса обернулась с холодной улыбкой на губах.

— Здравствуй, Анни. — Она нахмурилась и, коснувшись руки подруги, понизила голос до шепота. — Как ты? Боже правый, да любая бы на твоем месте после вчерашнего забилась в угол, болтала бы всякую чушь и кусала себе ногти…

— Со мной все прекрасно, Федра, — нетерпеливо перебила ее Анни.