По той же причине она не сказала о зачатом ими ребенке.
— Тогда я хочу остаться здесь и умру рядом с вами, — выпалила Анни.
Но, даже еще произнося эти слова, она уже знала, что не принесет в жертву своего невинного ребенка. Даже ради его отца.
— Вы должны знать, что я этого не допущу, — ответил Рафаэль. Он поцеловал ее, теперь уже в губы и с такой нежностью, которая проникла в самую глубину ее души. — Корабль ждет в порту. В субботу, после венчания, вы отплываете на нем вместе с женихом и невестой…
Когда Анни попыталась возразить, он приложил палец к ее губам и добавил:
— Мне все равно, хочешь ты этого или не хочешь. Складывай вещи, Анни. Ты поедешь во Францию.
— Лучше бы я никогда сюда не приезжала, — жалобно простонала Анни.
— Правильно, — подтвердил Рафаэль, поднимаясь и продолжая глядеть в ее измученные глаза. — Поверь мне, ты совершенно права.
С этими словами он ушел, оставив Анни одну с ее мрачным и неопределенным будущим. Всхлипывая, она встала с кушетки и вернулась в свою комнату. Умылась холодной водой. Заставила уняться дрожь в коленках.
С высоко поднятой головой она отправилась в лазарет, где ее уже ждала Кэтлин. Девушка сидела возле кровати Тома Уолкрика и расчесывала его спутанные волосы. Увидев Анни, она залилась румянцем.
Любовь, казалось, царила везде. Бог даст, эта пара будет счастлива.
— Ой, мисс!.. Вы такая бледная! воскликнула Кэтлин, вскакивая со стула, — Только не говорите, что вы видели казнь!
— Да, — подтвердила Анни. — Я была там.
Кэтлин в ужасе закрыла рот рукой, и Анни перевела взгляд на Джосию, который против обыкновения выглядел смущенным.
Том привстал на своей кровати.
— Даже жаль, что приходит конец династии Сент-Джеймсов, — сказал он. — Вы могли бы стать прекрасной хозяйкой этого дома, Анни Треваррен.
Неужели и здесь, удивилась Анни, все знают о ней и Рафаэле? Она ничего не сказала.
Джосия возмущенно фыркнул.
— Жаль, говоришь? — огрызнулся он и указал на человека, лежавшего по другую сторону от Тома. — Скажи это бедняге Гарри, на котором живого места нет. Уж он-то горевать не будет.
Анни нахмурилась.
— О чем ты?
— О том, — повысил голос Джосия, невзирая на яростный протест Тома, — что Гарри носит следы от кнута Сент-Джеймса на всем своем теле. А знаете, почему? Потому, что прежний принц сделал ребенка его дочери и утопил его в ручье, как бездомного котенка. Вина Гарри была в том, что он попытался спасти малыша, но замочил роскошные одежды его высочества.
Анни опять почувствовала слабость в коленях и постаралась собраться с силами.
— Прежний принц, должно быть, был ужасным человеком, — признала она. — Но Рафаэль порядочный и справедливый. Он никогда не сделает ничего подобного.
Джосия упрямо пожал плечами и проговорил:
— Грехи отцов…
Инстинктивно Анни прижала руку к своему животу. Если грехи передаются от поколения к поколению, то и хорошее тоже передается… Своему сыну или дочери Рафаэль передаст в наследство честь, гордость, храбрость.
В глазах Тома, когда он перевел взгляд с лица Анни на ее руку и обратно, промелькнуло нечто похожее на понимание, а потом на жалость.
Анни, не в силах терпеть, выскочила из лазарета. В первый раз с тех пор, как она определила себе роль сиделки, она уклонилась от выполнения своего долга.
Двор уже опустел, только зловещая виселица оставалась по-прежнему на месте.
Анни с радостью сожгла бы ее, но знала, что это ничего не решит.
Она прошла мимо виселицы, потом пересекла деревню, которая сегодня казалась вымершей, и направилась к пригорку на кладбище. |