Анни уже готова была крикнуть, что для нее существует и всегда будет существовать только то время, которое она провела с Рафаэлем в домике на берегу озера, и никакого мужчины, кроме Рафаэля, никогда-никогда не будет в ее жизни, как вдруг она услыхала издевательские аплодисменты с балкона.

Анни и Рафаэль одновременно увидели высоко над собой Люсиана.

Усмехнувшись, он опустил руки.

— Великолепный спектакль, братец, — сказал он. — Очень поэтичный. И в нем чувствуется искренняя драма…

Анни перевела взгляд на Рафаэля, который крепче стиснул зубы.

— Хватит! — проговорил он, не повышая голос.

Тем не менее, Люсиан не только услышал его сверху, но и дернулся, словно в него бросили камнем.

Однако он быстро пришел в себя. Через несколько мгновений он уже вновь улыбался, как ни в чем не бывало, и так же грациозно, как Рафаэль незадолго до него, облокотился на перила.

— Значит, сплетники правы, — проговорил он с издевкой, которой надлежало не ранить, а убивать на месте. — Ты нашел для себя еще одну очаровательную спутницу и теперь открываешь ей трагическую истину — как бы ни было приятно вам вместе, это ровным счетом ничего не значит, потому что твоя судьба — умереть великой и благородной смертью. Великолепно, Рафаэль! Просто великолепно!

— Люсиан, — прохрипел Рафаэль, — я предупреждаю тебя. Остановись, пока не поздно.

Младший брат бесстрашно спустился по лестнице и оказался против Анни.

— Прекрасная Анни, вы ему верите? — спросил он тихим хитрым голосом. — Если верите, то не браните себя. Вы не первая такая.

Рафаэль ответил не сразу, однако в комнате как будто сгустился воздух и стало трудно дышать.

Анни стало по-настоящему страшно, и в то же время она разозлилась на Люсиана, потому что поняла, принц взбешен и готов на все.

А Люсиан продолжал, не обращая внимания на брата, словно он и Анни были одни в комнате:

— В будущем постарайтесь быть более осмотрительной, Анни Треваррен, или, по крайней мере, научитесь играть роль леди.

В это мгновение Рафаэль бросился на брата и сомкнул пальцы у него на шее.

Анни закричала, боясь, как бы он не убил его, но Люсиан легко освободился из рук Рафаэля. Тогда Рафаэль с такой силой ударил его кулаком в живот, что Люсиан задохнулся.

Рафаэль повалил его на пол и принялся душить, у Люсиана сверкали глаза от злобы и унижения, ведь он не ожидал ничего подобного, и щеки у него побагровели. Все же сильнее всего в нем была ненависть к брату, сильнее даже страха как будто неминуемой смерти.

Анни попыталась было оттащить Рафаэля, но он с силой отпихнул ее, и она чуть не упала. Один Бог знает, что было бы, если бы в комнату не вбежал Эдмунд Барретт, а за ним двое его людей.

Барретт оторвал Рафаэля от брата, и ему удалось оттащить его в другой конец комнаты.

Рафаэль дрался с ним, как пантера, но Барретт завел ему руки за спину и справился с ним. Его люди подняли Люсиана на ноги, и по кивку своего капитана один из них повел его, прихрамывающего, вон из комнаты.

Рафаэль недюжинным усилием вырвался из рук Эдмунда Барретта, но остался стоять на месте.

— Боже Милостивый, зачем, Рафаэль? — Барретт, по-видимому, совсем забыл об Анни, впрочем, как и принц. — Мало тебе того, что ты настаиваешь на том, чтобы оставаться в Бавии, пока мятежники не схватят и не повесят тебя! Теперь тебе еще надо принести себя в жертву! Ты хочешь, чтобы тебя повесили за убийство, совершенное под крышей твоего же дома?

Рафаэль что-то пробормотал в ответ и взглядом нашел Анни. Когда она заглянула ему в глаза, то увидела в них такую бездну страдания, что едва не упала перед ним на колени.