В кухне ее словно поджидал Люсиан, которому очень миленькая служанка смачивала холодной водой аристократический лоб. Он заметил Анни прежде, чем она успела убежать, так что бежать было поздно, этого ей никак не могла позволить ее гордость.

Холодно кивнув ему, она прошла мимо в кладовую, где взяла себе хлеб, сыр и яблоко. Когда она появилась обратно, стараясь ничего не уронить, Люсиан уже отпустил служанку и поджидал ее, закрывая ей дорогу к двери.

Вглядываясь в его красивое лицо, Анни неожиданно поняла, что Люсиан навсегда останется всего лишь карикатурой на старшего брата, и, поняв это, пожалела его.

— Позвольте мне пройти, — приказала она, задирая нос. — Мне нечего вам сказать.

— Зато мне есть, что вам сказать, — спокойно ответил Люсиан, складывая руки на груди. Он улыбался, несмотря на встряску, полученную им от Рафаэля. — Я совсем не хотел вас обидеть. Напротив, мне хотелось защитить вас.

У Анни задрожали руки, и несколько мгновений она боролась с желанием бросить все на пол. Потом она посмотрела прямо в глаза Люсиану.

— Я могу прекрасно обойтись без вашей рыцарской помощи, мистер Сент-Джеймс, — холодно проговорила она. — В дальнейшем постарайтесь себя не затруднять. Я прекрасно сама позабочусь о себе.

Он вопросительно изогнул бровь.

— Так же, как накануне?

Анни показалось, будто ее ударили по лицу, и она возненавидела Люсиана. Она в самом деле ненавидела его. С тех пор как она приехала в Бавию, ее достаточно унижали, не хватало еще, чтобы ей напоминали о том, что все знают о ее вчерашнем неблагоразумном поведении.

— Оказывается, вы сплетник, Люсиан, — сказала она. — Кроме всего прочего. Пожалуй, вам пора заняться чем-нибудь серьезным.

Он усмехнулся, однако жесткие складки, вдруг появившиеся по обе стороны его губ, испугали ее.

Люсиан отступил, но его слова заставили Анни остановиться и прислушаться к нему.

— Рафаэль опять будет вас соблазнять, несмотря на его милые слова, несмотря на всю эту чепуху о его судьбе и о вашем благородном возлюбленном, который ждет вас в будущем, он сделает вас своей любовницей, Анни. Он поселит вас в большом доме в Париже или Лондоне, Риме или Мадриде и осыпет вас нарядами и драгоценностями, которые и вполовину не будут так обольстительны, как его речи в поздней ночи, когда он будет любить вас. А когда вы дадите ему то, чего он больше всего на свете хочет, когда вы подарите ему здорового сына с храброй американской кровью в жилах, он отберет его у вас, чтобы воспитать по-своему, а вас забудет, словно какую-нибудь дрянь, попавшуюся ему ненароком на улице.

Анни медленно повернулась и встретилась глазами с Люсианом.

— Если Рафаэлю нужен наследник, правда, я не думаю, что он намеревается прожить достаточно долго, чтобы успеть его вырастить, ему не нужна любовница. Ему нужна жена, ведь ребенок должен быть законнорожденным.

Люсиан хмыкнул, и Анни похолодела в предчувствии чего-то страшного.

— Наверное, вы были бы правы, если бы речь шла о другой стране и о другом семействе. В нашей стране… — Он пожал плечами. — У нас другое дело. Рафаэль сам ублюдок, сын цыганки — любовницы моего отца. Естественно, она была одной из многих его любовниц. Но никто не сомневался, что именно он унаследует корону. Это разбило ей сердце… Нет, не цыганке, а первой жене отца, которую все считают матерью Рафаэля. Она заперлась в своих покоях, никого не хотела видеть и умерла от горя.

Анни сделала шаг по направлению к Люсиану, и яблоко, выпав у нее из рук, покатилось по полу.

— Причем тут Рафаэль? — дрожащим голосом пролепетала она. — Это не его вина.

Ничто в ее собственной жизни не могло подготовить Анни к встрече с такими интригами и таким уродством.