Она вновь поцеловала его.

— Спокойной ночи, любовь моя, — прошептала Анни, прежде чем уйти.

Когда она взялась за ручку двери, Рафаэль обнял ее.

— Останься, — прошептал он.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Останься.

Анни повернулась и поглядела в глаза Рафаэлю, которые обычно были серебристыми, а сейчас потемнели и стали, как свинцовые тучи.

— Ты, правда, этого хочешь? — спросила она.

У Рафаэля пересохло в горле. Он стоял так близко к Анни, что она могла чувствовать жар, исходивший от его сильного тела.

— Да поможет мне Бог, — ответил он глухо, и его голос показался Анни похожим на сухой пористый камень, — но это так.

— А как же твоя честь?

— К черту мою проклятую честь! — прохрипел он. — Разве ты не понимаешь, что это сильнее меня. Ты нужна мне больше всего на свете.

— Но ты не любишь меня, — сказала она.

— Моя любовь — проклятие, — мрачнея, проговорил Рафаэль. Его губы были так близко, что Анни затрепетала в ожидании поцелуя. Он прижал ладони к двери над ее головой. — Намного лучше — и безопаснее — считаться моим врагом…

Анни с тяжелым вздохом прижалась спиной к старой двери, когда Рафаэль для начала поцеловал ее в губы. Она пришла к Рафаэлю в спальню вовсе не для того, чтобы соблазнить его, но все же она откровенно обрадовалась, сломив его сопротивление.

Поцелуй длился бесконечно, и Анни показалось, что у нее размягчаются кости. Груди набухли, затвердевшие соски коснулись хлопковой блузки, и сладкое мучительное желание охватило Анни.

Наконец Рафаэль оторвался от нее и взглянул ей в глаза. Анни все еще была в плену его сильных рук и совсем не хотела высвобождаться.

— Теперь уходи, если боишься, потому что, если ты останешься, я за себя не отвечаю. И я не пожалею времени… как вчера.

Дрожь пробежала по телу Анни. То, что она ощущала в объятиях Рафаэля, было ошеломительным, иногда страшным, но приятным. И тогда и теперь ее страсть была так сильна, что Анни казалось, будто душа в экстазе отделяется от тела и может не вернуться обратно. Рафаэль умел пробуждать в ней страстные желания, и она понимала, что он намекал на то, как она мучилась сладкими страданиями, прежде чем он позволил ей насладиться немыслимым счастьем.

Анни начала расстегивать блузку.

— Когда это я боялась? — спросила она.

Рафаэль сдавленно застонал и завершил раздевание, пока Анни стояла, все так же прислонившись к двери его спальни.

Когда ее ботинки, бриджи и рубашка были отброшены в сторону (она натянула их прямо на голое тело), он долго смотрел на нее, любуясь ее красотой.

Наконец он распустил ей волосы и запустил в них пальцы. Анни была обнажена и полностью во власти Рафаэля, но и физически и эмоционально она ощущала себя богиней. Она знала, что даже в высший момент желания, когда она будет мечтать об удовлетворении, которое ей мог дать только Рафаэль, когда его власть над ней станет как будто абсолютной, все равно это он будет с обожанием служить ей своим телом.

Рафаэль снова поцеловал ее, приникая к ней, как голодный к пище, а она распахнула на нем халат и прижалась к нему, обхватив его крепкую спину и ощущая под ладонями милое сильное тело. Рафаэль, снова застонав, раздвинул языком ей губы и вступил в борьбу с ее языком.

Рафаэль поднял Анни на руки и отнес ее через всю комнату на кровать, которая стояла на возвышении, но он легко поднялся по ступенькам и опустил Анни на простыни.

Анни знала, что Рафаэль отчасти мстит ей за то, что она заставила его отчаянно ее желать. Даря ей радость, он заодно наказывает ее. Но она все равно мечтала ласкать Рафаэля и чувствовать его внутри себя.