Анни ладонью смахнула слезы со щеки. Когда она увидела, как Рафаэль идет по двору замка, ее охватила такая радость, что она потеряла голову. Ведь она ужасно боялась, как бы его, не дай Бог, не убили.

Теперь ничего не остается, как пойти к нему и извиниться.

Анни приблизилась к умывальнику и умыла заплаканное лицо теплой водой. Потом она постояла несколько минут перед зеркалом, решая, надо ли ей переодеть бриджи и рубашку. В конце концов она осталась в чем была, вышла за дверь и бросилась к кабинету Рафаэля.

Ее порыв оказался напрасным. Комната была темной. Не горели ни свечи, ни лампы. Принц сюда не приходил.

Это значило, что Рафаэль либо в спальне, либо на кухне. Вполне возможно, он проголодался после своего путешествия и не захотел тревожить спящих слуг. Но также возможно, что он лег и уже заснул. На что же решиться? В таком случае ему вряд ли понравится ее вторжение, и не важно, какие у нее высокие мотивы.

Анни спустилась вниз по лестнице в кухню. Там было пусто, и только серый кот спал на плите.

Она подумала было отложить извинения до утра, хотя ее разочарованию не было предела. Но она знала, что угрызения совести все равно не дадут ей заснуть, кроме того, Рафаэль мог пораньше с утра уехать из замка по делам или запереться со своими советниками еще прежде, чем она спустится к завтраку.

Так может пройти много дней, а он не будет знать, как она жалеет о своей бестактности. Анни не хотелось даже и думать об этом.

В итоге она решительно направилась дальше по темным коридорам, освещая себе дорогу снятой со стены свечой. В конце концов она остановилась у двери в спальню Рафаэля.

Из-под двери пробивалась золотистая полоска света. Анни колебалась только одно мгновение, после чего осторожно постучала в массивную деревянную дверь.

Внутри послышалось приглушенное бормотание. Решив, что оно означает разрешение войти, она повернула тяжелую медную ручку.

Рафаэль, закутанный в полотенце, стоял возле камина. Его влажные волосы сверкали, и на плечах поблескивали капли воды. В руке он держал рюмку с янтарным бренди.

Увидев Анни, Рафаэль чуть не выронил рюмку.

— Мне показалось, ты разрешил, — сказала она, закрывая за собой дверь, но не отходя от нее, чтобы он не подумал ничего лишнего.

На лице Рафаэля появилось угрюмое выражение.

— Не иначе, как сам дьявол прислал тебя, Анни Треваррен, — проговорил он. — Как еще может быть?

Анни вспыхнула, поняв, о чем подумал Рафаэль. Конечно, она бы не возражала броситься в его объятия, но когда она шла к нему, у нее были совсем другие намерения, и она почувствовала себя оскорбленной.

— Я пришла не для того, чтобы тебя соблазнять, — торопливо возразила она. — Я хотела извиниться, хотя теперь, честно говоря, думаю, это будет пустой тратой времени.

Он отвел свои удивительные серебристые глаза и пробормотал что-то вроде мольбы о терпении.

— И что, скажи, пожалуйста, вдохновило тебя на столь благородный поступок?

Анни с большим трудом сдержала себя.

— Наверное, вам следовало бы самому поучиться в Академии святой Аспазии вместо того, чтобы посылать туда Федру. Монахини наверняка объяснили бы вам, что надо быть милосердным к тому, кто хочет стать лучше.

Рафаэль поставил рюмку и скрылся за ширмой. Когда он вышел оттуда, то сначала завязал пояс на темно-зеленом халате, и только потом ответил на замечание Анни.

— А ваши замечательные монахини не говорили вам, мисс Треваррен, что более чем неприлично для юной девушки входить в спальню мужчины?

Анни судорожно глотнула.

— Нет, — ответила она не сразу, — не говорили.