Постепенно тряска и мелькание деревьев, как всегда, убаюкали меня, воспоминания превратились в сны. В них я то шла с Реном под руку, то сидела с ним на постели, целуясь в лучах утреннего солнца, то грелась у камина.

— Все это очень странно, — говорил Рен в моем сне, прикладываясь к стакану с коричневым напитком. — Духи весьма редко являются к нам сами, без вызова. Тем более странно, что мои жены являются вам. Будь вы из наших жрецов, это еще можно было бы попытаться как-то объяснить…

И вслед за этим я слышала его же слова:

— Только верховные жрицы Некроса гарантированно могут пережить это. Для остальных это разное соотношение шансов. И для тебя тоже…

— Жаль, что ты из южных жрецов, — вторила ему госпожа Фолкнор. — Могла бы стать для него прекрасной парой…

Потом картинка в голове резко переменилась, я вновь оказалась в комнате с зеркалом в тот вечер, когда впервые ужинала с Реном. Передо мной стоял столик со стертой пылью. Я услышала собственный голос:

— Может быть, именно эту вещь вы и хотели мне показать?

Едва я это сказала, как снова увидела в зеркальном отражении Лилию. За ее спиной выросла тень, но не превратилась в Рена, как когда-то в моем сне. На короткое мгновение в полупрозрачной тьме снова проявились черты лица неизвестного мужчины. Того, который напоминал моего жениха возрастом и цветом глаз.

— Эту шкатулку дал мне шед Фолкнор еще в прошлом году, она принадлежала кому-то из верховных жрецов Некроса, кого уже давно нет в живых…

— Дух верховного жреца и вовсе вызвать невозможно, после смерти они неприкасаемы…

— А вы уверены, что действительно его призвали?

— Признанной теории призыва это противоречит… Некоторые теоретики и практики признают, что самовольно могут являться родственники, желающие защитить членов семьи…

Голоса сменяли один другой, передо мной проплывали лица, места, события. И все это сопровождалось ощущением, что я вот-вот услышу или увижу что-то очень важное. То, что решит все мои проблемы.

Автомобиль дернулся, я повалилась вперед и от этого проснулась. Растерянно моргая, попыталась понять, где нахожусь. Голос Карла связал меня с реальностью:

— Вокзал, Нея. Мы приехали.

Его голос звучал печально. Похоже, ему не хотелось, чтобы я уезжала.

— Ваш поезд через четверть часа, можно не торопиться. Вас там кто-нибудь встретит?

— Да, подруга должна добраться до Бранса примерно в то же время, что и я. Вы ее видели: она провожала меня сюда.

Он кивнул и открыл свою дверцу.

— Не торопитесь выходить. На улице холодно. Я найду тележку, чтобы перевезти чемоданы за раз. Посидите пока в автомобиле.

С этими словами он вышел, а я осталась на своем месте, разглядывая через лобовое стекло здание вокзала. В груди разгорался огонь, на глаза снова наворачивались слезы от осознания собственного бессилия.

Как ни хотела я стать самостоятельной, независимой, решать за себя, мне не удавалось перешагнуть через собственное послушание. Я не хотела уезжать, не хотела отправляться в Бранс, учиться магии у какой-то неизвестной мне жрицы Ража. Но Рен велел уехать — и я уезжала. Оказалось, что отстаивать свои желания, мнение, позицию не так просто, как разом обкромсать волосы.

«А что я могу сделать? — пыталась мысленно оправдать себя я.