|
Когда Тамерлан с величайшими церемониями снял серебряную крышку с небольшого блюда, по комнате поплыл запах корицы. Наступило полное молчание. Потом Джудит с шумом втянула в себя воздух. – О Господи, вкус так же хорош, как и аромат? – Точный рецепт от кухарки в Туайли Грейндж, – объявил Тамерлан. – Ничего подобного нет на свете. – Откуда вам знать, Тамерлан, черт бы вас побрал? Кухарка сказала, что испекла буханку ровно на шесть кусочков. Неужели был седьмой, который вы стянули и набили себе брюхо?! Признавайтесь! – Нет, милорд, это был жалкий крошечный ломтик, только портивший весь вид! Вот кухарка и позволила мне съесть его, заверив, что такой не годится для господского стола, – ответил Тамерлан и поднес блюдо Джудит, которая схватила ломтик, сунула в рот так быстро, что даже нос задергался от удовольствия, и стала жевать, блаженно закрыв глаза. Дядюшка Саймон проворно последовал ее примеру. Корри смеялась взахлеб, до слез, и уже начинала задыхаться. Это дало Джудит время стащить второй кусочек из под носа дядюшки Саймона. И поскольку он, похоже, был не прочь выхватить у нее хлеб, немедленно набила рот и заявила: – По моему, не такая уж вы тощая, Корри. Наоборот, лицо у вас пухлое, и вам следовало бы ограничиться одним ломтиком. Господи, лучшего коричного хлеба в жизни не едала. – Вы уже съели два ломтика, – бесцеремонно заявил Саймон, – а, насколько мне известно, заявились сюда без приглашения; Возможно, проходили мимо, унюхали лапах корицы и вломились в двери незваной непрошеной. Он уже успел поставить блюдо себе на колени и прикрыть свободной рукой. Вошедший в гостиную Джеймс прежде всего увидел Корри, почти посиневшую от попыток сдержать смех. И только потом ощутил запах корицы и почувствовал, как у него текут слюнки. Знаменитый коричный хлеб из Туайли Грейндж, рецепт которого почти тридцать лет охраняли как зеницу ока! – А, Джеймс, это вы? – воскликнул Саймон, молниеносно пряча за спину блюдо с последними двумя ломтиками. – Неплохо выглядите, мальчик мой. И вовсе не отощали. – Да, сэр, я почти оправился и, можно сказать, раздобрел, – кивнул он, отчаянно желая ощутить на языке божественный вкус хлеба. Но Саймон продолжал зорко охранять сокровище, поэтому Джеймс вынудил себя повернуться к молодой даме, старавшейся зайти за спину хозяина. В ней он узнал мисс Макрей, которой удалось привлечь внимание Джейсона во второй раз, – что само по себе было удивительным, – а потом и в третий. Такого до нее не удавалось ни одной девушке. Сейчас она облизывала пальцы, мурлыча от удовольствия. Джеймс, хорошо знавший волшебные свойства коричного хлеба, заметил: – Вы правы, сэр, я настоящий толстяк. И приехал сюда не объедаться хлебом, хотя совсем бы не прочь попробовать, не будь я таким жирным. Собственно говоря, я хотел вместе с Корри покататься в парке верхом. Тут в руке Саймона как по волшебству появился третий кусочек, медленно ползущий к его открытому рту. – Разумеется, поезжайте, – разрешил Саймон и, почти дрожа от удовольствия, принялся жевать. – Сейчас. Прежде чем она попытается схватить последний ломтик. – Поразительно, – заметила Джудит, склонив голову набок, так что густые черные букли почти касались плеча, – мне сказали, что вы с Джейсоном совершенно одинаковые, но, по моему, это абсолютно не так. Вы ничуть не похожи на брата. – Мне тоже так говорили, – кивнул Джеймс, взял ее руку, заглянул в темные глаза и добавил: – Вы мисс Макрей, а я – Джеймс Шербрук. |
