|
Что то непредсказуемое и чаще всего восхитительное, вот как сейчас, когда она понюхала его. – Спасибо. Томми, возможно, набросился бы на вас, не вмешайся я вовремя. – Этот застенчивый молодой человек? Очень сомневаюсь. И танец закончился, поэтому ни во что вы не вмешались бы. Кстати, что там с моим ожерельем? Я говорила, что оно принадлежало моей матери? – Нет. И оно необыкновенное. – Да. Томми тоже восхищался. И что тут плохого? – Застенчивый Томми обозревал не ожерелье, а вашу грудь. Хитрый, коварный тип. Но я все заметил. – Вот как? – пробормотала она, часто моргая. – Я думала, он скромный, чересчур стеснительный, но не хитрый. Неужели он тайный повеса и распутник? – Так оно и есть! – заверил Джейсон. – Но сюда направляются люди. Давайте танцевать. – Люди, о которых вы упомянули, – заметила Джудит, когда он обнял ее за талию и повел в танце на середину зала, – сплошь молодые леди. И все охотятся за вами. К сожалению, они держатся тесной группой – не лучшая стратегия. Может, рассказать им о других способах: например, окружить вас или построиться клином и загнать вас в угол, где они смогут сделать с вами все, что пожелают? И пожалуйста, опустите свою надменную бровь. Вы прекрасно знаете, что они не спешат похвалить мое ожерелье или узнать, слышала ли я последнюю сплетню. Честно говоря, не хотелось бы мне оказаться наедине с ними в темной комнате. – Чушь, – отмахнулся он и продолжал ее кружить, пока она не рассмеялась, цепляясь за него, как за спасательный круг. И ее духи пахли… чем? Он не знал Только не розами. – Господи, Джульетта Лоример осуждающе на меня смотрит. Она, должно быть, приняла вас за Джеймса. Неужели не может различить? – Очевидно, нет, хотя мои плечи куда шире, чем у брата. Они долго танцевали среди модных туалетов, сверкающих драгоценностей. «Какие богатства, – думала она. – И столько красивых женщин!» Джейсон замедлил темп и широко улыбнулся. – Я уже слышал о вашем обжорстве. И должен сказать, возмущался, пока Джеймс не напомнил мне о том времени, когда мы стащили целую буханку коричного хлеба из Туайли Грейндж с подоконника, куда кухарка с большими предосторожностями поместила его остывать. Правда, мы честно разделили хлеб, но жалели, что его так мало. – Я одна смогла бы съесть всю буханку, даже не разрезая, и минуты за три. Что мне какие то два ломтика! Видели бы вы лорда Монтегю: он спрятал от меня блюдо за спиной! – засмеялась она. – Что за великолепный мужчина! И очень красив. – Ему предстоит стать дядюшкой и моего брата. По жене. Просто поразительно! – Значит, Корри в конце концов сдалась? Джейсон пожал плечами: – Очевидно. Язык у Джеймса подвешен превосходно. Он способен уговорить викария поделиться пожертвованиями на церковь. Корри – не особенно сильный противник. Кстати, она утверждает, что вы так же хороши собой, как Джульетта Лоример. Лично мне кажется, что вы лучше. Дело в том, что в отличие от Джульетты в вас есть доброта, не говоря уже о греховности, которую вряд ли можно ожидать от хорошо воспитанной и порядочной девушки. – И не забудьте о хитрости, Джейсон. Безграничной хитрости. – А вот этого я не заметил. Наоборот, временами вы бываете чересчур откровенной, слишком открытой, и по вашему лицу можно читать, как по книге. Будьте осторожнее, Джудит, и в следующий раз, принимая приглашение на танец от человека, который кажется абсолютно невинным, взгляните ему в глаза. |
