Снова нажрался. Хотя почему снова? Последние четыре года Стэна редко можно видеть трезвым. Тогда он становился тихим, в глаза не смотрел, обходил меня стороной, почтительно снимая шляпу. Да и руки у него были золотые. Он такие вещи с металлом делал – любо дорого. С соседних городов приезжали. Но это в ту пору, когда Стэн ещё редко пил. Но, как я уже упомянула, теперь это было скорее исключение. Сегодня мужчина был далеко не трезвым. Едва на ногах держался, но при этом зажимал в руках почти полную бутылку очередной жгучей смеси. Он сделал жадный глоток из горлышка. Вытер рукавом потрескавшиеся губы.

Я покачала головой.

– Шёл бы ты домой, Стэн.

Пьяниц я не любила, терпеть не могла, но парочку его малолетних детишек и худенькую жену было жалко. Она тенью скользила по улице, несмотря на соседей. Иногда её можно было увидеть тащащей на своих сухоньких плечиках верзилу муженька. После чего несколько дней и вовсе не выходила за двор.

– Ты уже изрядно пьян, Стэн, – укоризненно сказала я. – Ступай домой.

– Нет, – пьяно икнул мужик. – Нет у меня больше дома. Дура… Моя дура меня выгнала.

– Давно пора, – без сожаления произнесла я и собралась отвернуться, продолжая путь.

– Стой, ведьма, – откуда только прыткость взялась в мужике. Он же на ногах едва держался. Догнал меня и за рукав схватил. Ткань моего платья угрожающе затрещала, когда я попыталась вырваться. – Куда собралась? Это же она из за тебя меня бросила.

– Что? Ты пьян, Стэн!

– Нет, – протянул он, выдыхая перегаром мне в лицо. – Ты ей отвар какой то свой дала, она им Дедли приворожила. С ним теперь и собралась жить. А я?.. Я… Куда?.. Дрянь! Стерва! Я ей всё давал. Неблагодарная.

Я нахмурилась. Мне не нравилось настроение Стэна. У него, когда он пьяный, всякая дурь в голове. Как бы беды не случилось. Но и скрывать собственную причастность к уходу девушки от пьяницы я не собиралась.

– После рождения второго ребёнка ты её гонял и пил. Дом и тот Мираша сама поднимала. Ты только на готовое приходил. И да, я ей дала тот отвар. Мираша достойна большего. А Дедли – мужик хороший и работящий, она за ним как за каменной стеной будет. Обласкана и любима, и кусок хлеба всегда в доме будет. Да и детей он не обидит.

Говорила спокойно, видя, как лицо Стэна становится угрюмым и злым.

– Дрянь! – выплюнул он.

– Поосторожнее со словами, Стэн, – в моём тоне прозвучала явная угроза. Уж что что, а отпор я дать могла даже без колдовства. Не зря, считай, на улице выросла. В детстве не проходило и дня, чтобы мы не сбегали с монастырского приюта. И мою тяжёлую руку Стэн знал. Но его пьяную смелость уже нельзя было остановить.

– Таких тварей, как ты…

Он не договорил.

Сильная рука возникла между нами настолько внезапно, что даже я не сдержалась и вскрикнула. Жилистые пальцы сомкнулись на горле мужчины. Он испуганно хлопнул глазами. Уронил бутылку. Та со звоном раскололась у его ног, выплеснув недопитую жидкость. Стэн не обратил внимания, ему было уже не до выпивки. Того и гляди придушат.

Я перевела взгляд с руки, облачённой в мундирский рукав, на её обладателя.

Высокий брюнет с пронзительно тёмными глазами. Чёрные, коротко подстриженные волосы. На волевом лице лёгкая щетина и маска равнодушия, смешанная с благородной строгостью. А в глубине глаз тьма тьмущая. Страж шахкаров!

– Извинитесь перед леди! – сталь голоса и чёткость, с которой он это сказал, были настолько пугающими, что Стэн побледнел и, хрипя, выдавил:

– Пр… пр… простите, леди Алиша.

Мой внезапный спаситель расслабил пальцы, выпуская пьянчугу из хватки.