Эйприл чувствовала себя на удивление неловко на своем роскошном сиденье, поэтому она обрадовалась, когда автомобиль наконец подъехал к одному из самых известных отелей Мадрида. Вдруг девушка почувствовала острый приступ беспокойства, задумавшись о том, каким образом она сможет оплатить гостиничный счет. Даже одна ночь в этом роскошном приюте сможет нанести серьезный удар по ее скромным ресурсам.

Но дон Карлос уже взял ее за локоть и повел к ступенькам.

— Я мог бы выбрать более спокойное место, но здесь меня знают, — сказал он — в любом случае я не думаю, что это имеет значение.

Эйприл удивленно взглянула на него. Только что он был более всего озабочен, как бы их кто не заметил, а теперь это не имеет для него значения.

Она быстро и взволнованно проговорила:

— Но я не могу позволить себе такую гостиницу, сеньор! И если мне придется провести здесь несколько дней…

— Если вам придется провести здесь несколько дней, я уверен, вы будете чувствовать себя удобно, — обходительно ответил он и еще сильнее сжал ее локоть. — Вот сюда, мисс Дей. Регистрационная стойка вон там.

Для Эйприл выбрали комнату, и управляющий указал ей на лифт. Дон Карлос церемонно склонился над ее рукой и сказал, что позвонит на следующее утро. До этого она должна воспользоваться всеми услугами, которые предоставляет гостиница, и не забивать себе голову проблемами с семьей Кортес.

— Вы так добры, сеньор, — запинаясь, произнесла она. — Я даже не знаю, что бы я делала, если бы вы… если бы вы не позвонили.

Дон Карлос опять поклонился.

— Вы подумывали обратиться к консулу, — напомнил он ей.

В этот вечер Эйприл ужинала в номере, так как не чувствовала себя готовой к встрече с элегантными мадридцами в ресторане гостиницы. В спешке она не положила в чемодан ничего подходящего. Девушка чувствовала себя важной персоной в этой огромной комнате, обставленной со свойственной испанцам пышностью. Когда наступила ночь и заблистали звезды, она уселась около одного из украшенных гирляндами окон и стала наблюдать ночную жизнь Мадрида, бурлившую внизу, на все еще теплых мостовых.

Иногда мимо проходили влюбленные пары — те, кто был помолвлен, имели право держаться за руки, — но большинство девушек ходили по двое, так же как и мужчины, или маленькими группками. Ухаживание — это очень серьезный ритуал в Мадриде, и случайные знакомства не одобряются. Эйприл это знала, и она также знала, что темноглазые, смуглые senoritas любили постукивать своими высокими каблучками в сумерках, перед тем как взойдет луна. Как только вставала луна, она тут же окрашивала в розовый оттенок их светлые платья и черные мантильи, создавая иллюзию черно-белого мира, мира, в котором полностью отсутствовали полутона.

Звезды мерцали с яростным блеском, напоминая лампы, подвешенные к мрачно-черному небу. Деревья были темны, их пышные кроны слегка наклонялись под редкими порывами легкого бриза; на тихие мадридские площади струился свет из окон и отражался в стеклах беззвучно скользивших по широким улицам машин. В темноте машины казались либо белыми, либо черными, хотя при дневном свете они были пестрых, веселых расцветок.

Эйприл вдруг поняла, что думает о доне Карлосе де Формера-и-Сантосе. Он представлял собой тот тип испанцев, с которым ей редко приходилось сталкиваться, так как ее хозяева проводили четкую границу между своей домашней жизнью и светской. Как только к Кортесам приходили гости, Эйприл направлялась в задние комнаты. До сегодняшнего дня она лишь один раз случайно встретилась с доном Карлосом в холле, когда провожала Хуана в детскую.