Парнишка из трюма смущенно заулыбался. «Как же его зовут? А, вспомнил. Хаген». Выглядел Хаген намного лучше, чем накануне, хотя одежду ему, должно быть, собирали с миру по нитке — рубашка была намного больше, чем следовало, а штаны знавали лучшие времена… когда-то давно. Но его упорство никуда не подевалось, в чем Эрдан убедился немедленно.

— Я хочу еще раз попросить капитана взять меня на борт, — сказал Хаген.

Корабел вздохнул.

— Глупо. Он никогда не отказывается от принятого решения, да нам сейчас и вправду не нужны матросы. Вот был бы ты картографом…

Парень покачал головой.

— Ну, видишь. Смирись. Я бы на твоем месте сегодня развлекся как следует, а дальше попытал бы счастья с другим капитаном… так отчего ты не потанцуешь? Для этого ведь деньги не нужны.

— Здесь нет той, с кем я хотел бы танцевать, — ответил Хаген, и Эрдану показалось, что его лицо вдруг сделалось старше. — Да она бы и не стала…

— Влюбился в высокородную даму? — Эрдан выстрелил наугад, но парнишка вздрогнул. — Глупо вдвойне. Забудь ее и живи спокойно, вот тебе мой совет… хотя ты вряд ли станешь слушать. Что ж, тогда тебе остается лишь напиться с горя!

Хаген ничего не сказал — лишь улыбнулся и низко поклонился корабелу, а потом скрылся в толпе. Эрдан вновь взглянул на танцующих и увидел, что джейга превратилась в настоящий ураган, вынести который могли лишь самые умелые и стойкие, а остальные один за другим сдавались. Музыканты, соревнуясь друг с другом, все ускоряли темп. Вот уже Умберто и Эсме отскочили в сторону, смеясь и еле дыша, а джейга понеслась дальше. Совсем скоро осталось восемь пар… потом пять… и, наконец, три. Они кружились так быстро, что цветастые юбки женщин превратились в размазанные пятна, а лиц и вовсе было не разглядеть, но Эрдан знал, что одна из этих пар — Кристобаль и Камэ. Когда и где магус научился танцевать, так и осталось для него загадкой, но в танце Кристобалю еще сложнее было скрывать свою истинную сущность, чем в битве. Как-то раз магус обмолвился, что мог бы танцевать день и ночь без перерыва, и Эрдан знал — это вовсе не преувеличение.

Вот еще одна пара выбыла из состязания…

«Что ты делаешь, Кристобаль?!»

Собравшиеся вокруг люди позабыли обо всем, напряженно следя за танцующими. Эрдан видел поодаль Умберто и Эсме: целительница смотрела на Крейна и Камэ не отрываясь, ее лицо мрачнело на глазах.

Раздался вскрик — и предпоследняя пара остановилась: женщина подвернула ногу. Тотчас же толпа взорвалась аплодисментами, а музыканты, истекающие потом, резко оборвали игру. Крейн остановился; Камэ повисла на его плече, бледная и задыхающаяся, в ее глазах стоял испуг. Сам магус выглядел спокойным и… он даже не запыхался. Эрдан решительно направился к капитану, но не успел сделать и нескольких шагов, как над набережной прокатился звон — звенели все колокола Ямаоки, и это означало, что в порт входит какой-то фрегат.

В этом не было ничего необычного, но почему-то звуки музыки, раздававшиеся там и сям, смолкли. Люди замерли, затаили дыхание, а все взгляды устремились в сторону залива — туда, где темнела вода. Поначалу во мраке никто ничего не разглядел, но Эрдана вдруг охватило знакомое ощущение, и он не удивился бы, начни хлопья сажи падать с неба. Ветер с моря принес отвратительный запах гари, и «Невеста» задрожала от киля до вершины грот-мачты.

Черный фрегат, невидимый во тьме, стоял у входа в гавань.

Эрдан почувствовал себя под прицелом. Правитель Кеттеки мог солгать, но что-то страшное произошло там и вот-вот должно было случиться здесь. Бежать на корабль? Нет смысла, они все равно не успеют ничего сделать.