Рассвет на плоту увидели двадцать пять мужчин и три женщины: шестнадцать осужденных, два солдата и десять моряков. Помощник капитана Рамси погиб. Хирург Горман скончался от глубокой раны. Дорсетта сильно саданули саблей по правому бедру, а Скагсу к сломанным ребрам добавили ключицу. Поразительно, но Бетси вышла из потасовок, отделавшись мелкими ссадинами и порезами.

На десятый день после кораблекрушения умерли еще шесть человек: два юнги, не старше двенадцати лет, и шестнадцатилетний солдат бросились в море; четверо осужденных умерли от ран. Но и те, кто пока крепился, мало чем отличались от мертвецов, погруженные в какие-то странные видения, иссушенные голодом и испепеляющим солнцем, трясущиеся в лихорадке, изъязвленные от постоянного лежания на досках, между которыми проступала соленая вода.

На двенадцатый день осталось восемнадцать человек: скончались преступник и трое матросов. Последние клялись и божились, что видели «Гладиатора», а потом прыгнули за борт и поплыли к воображаемому паруснику. На плот они не вернулись, скорее всего, утонули или попали на зуб акулам.

Галлюцинации у людей были самые разные: от пиршественных столов до городских пейзажей. Скагсу представлялось, будто он с женой и детьми сидит дома у камина и смотрит в окно на Абердинскую гавань.

Неожиданно он упер странный взгляд в Дорсетта и произнес:

— Нам нечего бояться. Я дал знать Адмиралтейству, и за нами выслан спасательный корабль.

Бетси, одуревшая не меньше капитана, спросила:

— Вы какого голубя посылали с донесением — черного или серого?

Потресканные губы Дорсетта скривились в болезненной улыбке. Поразительно, но ему все еще удавалось сохранять чувство юмора, равно как и помогать способным передвигаться на ногах морякам приводить в порядок поврежденные участки плота. Отыскав несколько обрывков парусины, он соорудил небольшой навес над Скагсом. Бетси же занималась ранами капитана, выказывая ему самое душевное внимание. За мучительно тянувшиеся часы морской капитан, разбойник с большой дороги и воровка сдружились накрепко.

Навигационное оборудование пропало в морской пучине во время сражений. Скагс понятия не имел, где они находятся. Он велел матросам ловить рыбу, используя вместо лесок бечевку, а вместо крючков — гвозди. Наживкой служила человечина. Однако мелкая рыба совершенно не обращала внимания на такое угощение. И — что удивительно — даже акулы не проявляли к нему интереса.

Дорсетт привязал к эфесу сабли веревочный конец и вонзил ее в спину шнырявшей поблизости акулы. Обернув другой конец вокруг мачты, принялся ждать, когда акула подохнет. Единственным его уловом стало голое лезвие, изогнутое под девяносто градусов. Двое матросов смастерили гарпуны, привязав к палкам штыки. Они попали в парочку акул, но те в ответ лишь пренебрежительно вильнули плавниками.

Страдальцы отчаялись добыть себе пропитание, когда заметили большой косяк кефали. Рыбин размером от фута до трех оказалось легко подцепить самодельными гарпунами. Не успел косяк удалиться, как семь сигарообразных тушек с раздвоенными хвостами забились на раскисших от воды досках.

— Бог нас не оставил, — пробормотал Скагс, глядя на серебристых рыбин. — Кефаль, она в мелких водах водится. На глубоководье я ее ни разу не встречал.

— Он рыбу прямо-таки нам послал, — выговорила Бетси, широко раскрыв глаза.

Голод их был так велик, а улов так мал, что они добавили к рыбе мясо женщины, умершей всего час назад. Впервые в жизни Скагс, Дорсетт и Бетси притронулись к человечине. Так получилось, что есть себе подобного вместе с даром Господним вроде и не грех. А поскольку вкус человечины несколько перебивался вкусом рыбы, блюдо не вызвало особого отвращения.

И еще один дар упал с небес. Около часа плот поливало дождем, что позволило набрать семь литров пресной воды.