Оливер, приподнявшись на локтях, посмотрел на ее прекрасное, зарозовевшее лицо. Вивианна Гринтри. Его Немезида. Его проклятие. И кто знает, может быть, его любовь на всю жизнь.

Он легко – со всей нежностью, на какую был способен, – вошел в нее, боясь сделать ей больно, – в конце концов, он был опытным, искушенным любовником, хотя тот зверь, что сидел внутри его, жаждал страсти, желал иметь ее немедленно, сию же минуту. Вивианна подалась навстречу ему – она была слишком возбуждена, – и Оливер на мгновение застыл, а затем продвинулся еще глубже, ощутив приятную упругость девичьей плоти, пока наконец не почувствовал сопротивление преграды... Он жадно прильнул губами к губам Вивианны. Она ответила ему с не меньшей страстью.

Вивианна Гринтри была не просто готова принять его, она, можно сказать, сама неудержимо стремилась к этому.

И тогда Оливер вошел в нее до конца, и на него тотчас же нахлынули самые противоречивые чувства. Ему было стыдно сознавать, что он причинил ей боль, и вместе с тем он был ужасно рад, что он у нее первый. Вивианна на мгновение словно окаменела и резко вскрикнула. Оливер нежно обнял ее, стараясь приласкать и успокоить, но, к его немалому удивлению, уже в следующий миг она все с той же страстью принялась отвечать на его поцелуи. Ее руки как безумные скользили по его телу – ее пальцы то путались в его волосах, то гладили ему спину, то распахивали его рубашку, чтобы обнажить ему грудь. А затем она и вовсе приподнялась вся целиком, раскрываясь навстречу ему, издавая при этом звуки удовлетворения.

Но напряжение не спадало. Набрав полную грудь воздуха, он вновь глубоко, насколько это было возможно, входил в нее снова и снова, вкладывая в движения весь свой опыт, все свое искусство любовных утех. Вивианна была такая горячая, такая упругая, что ему хотелось, подобно античному варвару, взять ее со всей животной алчностью, однако он в очередной раз сдержал таившегося в нем зверя. Ведь она была девственницей, принадлежала к благородному сословию и потому была достойна всего самого лучшего, что было в нем и что он мог предложить женщине.

В конце концов, это была ее первая и единственная ночь с ним.

А его – с ней.

Всякий раз Вивианна устремлялась ему навстречу, и волна наслаждения нарастала с каждой секундой, ища себе выхода.

И когда она вскрикнула – это был резкий стон экстаза, – Оливер остановился и продолжал нежно сжимать ее в объятиях, пока судорога наслаждения, которая волнами прокатилась по ее телу, не стихла. Сердце его колотилось в груди как бешеное, его собственное тело просило пощады, и тогда он перестал себя сдерживать. Издав не то стон, не то хрип, он тоже достиг экстаза.

На какое-то время воцарилась тишина.

Тишина умиротворения и удовлетворенной страсти.

Тишина чуда.

Оливер нежно обнял ее – он еще ни разу не испытывал по отношению к женщине такой нежности.

– Ты восхитительно пахнешь, – произнес он, зарываясь носом ей в волосы. Он не льстил ей, ибо так оно и было. Таким восхитительным запахом не отличалась ни одна из женщин, с которыми он был до нее. Оливер не сомневался – только по этому запаху он где угодно нашел бы Вивианну даже с закрытыми глазами.

Вивианна не знала, чего ей ожидать, когда они прибыли на место. К ее приятному удивлению, «Якорная цепь» оказалась симпатичной небольшой гостиницей, спрятанной от посторонних взглядов. Укромное заведение с видом на Темзу, явно не для простого люда. У Вивианны не было времени задумываться о том, какое впечатление производят ее растрепанная прическа и помятое платье, и потому она едва ли смутилась, когда им с Оливером навстречу вышел джентльмен средних лет, а вслед за ним две горничные. Джентльмен учтиво кивнул, а горничные тотчас провели гостей наверх, в заранее приготовленный номер, где уже был накрыт стол.