– Он нравился мне, Альберт, почти так же, как лорд Мельбурн.

– Ничего страшного. Уверен, со временем тебе понравится и сэр Роберт Пиль.

Похоже, королеву не убедили слова ее венценосного супруга.

Альберт с притворной досадой взглянул на нее, затем повернулся к Оливеру:

– Вы оказали ее величеству огромную услугу. Даже представить себе не могу, чтобы такой скверный человек, как лорд Лоусон, мог скрыть свои злодеяния и в конце концов даже стать премьер-министром. Человек, который готов кого угодно убить, чтобы предотвратить неминуемый скандал. Мы безгранично благодарны вам. Скажите, как мы могли бы отблагодарить вас? Может, мы тоже могли бы оказать вам какую-либо услугу, милорд?

Оливер попытался привести мысли в порядок. Он отомстил за смерть Энтони, отдал в руки правосудия человека, чье стремление к славе было так сильное что он был готов пойти на любое преступление. И все же оставался еще один человек. Человек, которому очень нужна помощь самой королевы Англии и его супруга, принца Альберта.

Оливер коротко изложил свою просьбу.

Королевская чета недоуменно переглянулась.

– Весьма странная просьба, – чопорно произнесла Виктория; в ее глазах читалось явное неодобрение.

– Но мы многим обязаны Монтгомери, – напомнил ей Альберт.

Виктория вздохнула, затем царственно кивнула:

– Что ж, хорошо. Будет исполнено.

Вивианна посмотрела на свои руки в длинных белых перчатках, скрещенные на белом атласе платья. Ее каштановые волосы были завиты в локоны и перевязаны лентами. Ради такого важного события леди Гринтри подарила ей нитку жемчуга.

Вивианна знала, что в эти минуты в ней трудно узнать ту девушку из Йоркшира. Да она и сама не узнавала себя. Может, это всего лишь сон?

Кто бы мог подумать, что она будет представлена самой королеве? Что получит личное приглашение ее величества во дворец? Это почти то же самое, что побывать в личных покоях королевы.

– Это даже лучше, – успокоила ее леди Гринтри, – потому что там не будет никого из посторонних. Там будешь лишь ты, Вивианна. О, я так рада! Ты понимаешь, что это означает? Утихнут все сплетни; людей, которые злословили про нас, заставят замолчать. Если тебя готова принять сама королева, то что уж говорить обо всех остальных!

Когда-нибудь в другой раз Вивианна, может быть, и заявила бы о том, что ее должны принимать такой, как она есть, но только не сейчас, когда ее семья ради нее пережила столько страданий.

«Интересно, – подумала Вивианна, – вдруг я от страха забуду, как меня зовут, или, еще хуже, наступлю себе на подол платья?»

Быть представленной королеве – высокая честь для девушки столь сомнительного происхождения, и ей не хотелось испортить торжественное событие.

Фрейзеру тоже было известно об этом. Он настоял на том, чтобы Вивианна пришла к нему в платье, которое сшила для нее Елена. Его посадили в кровати, обложив подушками; рядом примостился полосатый кот. Две пары глаз уставились на Вивианну. Фрейзер кивнул; на его морщинистом лице появилось подобие добродушной улыбки.

– Все хорошо, – с гордостью произнес он. – Ты понравишься королеве, дочка.

Вивианна была уверена, что готова к предстоящему событию, но, прибыв в Букингемский дворец, ужасно разволновалась. Девушку провели в шикарную приемную, где пришлось провести полчаса, прежде чем Вивианну пригласили в гостиную, где ее ожидала королевская чета.

Вспомнив все то, чему ее учили, Вивианна сделала шаг вперед, стараясь правильно сделать реверанс. Похоже, у нее это получилось.

– Мисс Гринтри. – Королева была невысокой и полной, с круглым лицом и большими глазами. Вивианна узнала ее – она видела ее величество в опере – и решила, что вблизи королева выглядит красивее.