Будто подслушав желание хозяина, возле входа на дебаркадер появился Черницын. Его маловыразительное, небритое лицо, несмотря на юношеский возраст, уже покрытое мелкими морщинами, излучало готовность немедленно броситься в указанном Мамыкиным направлении или защитить покровителя узкой, немощной грудью.

   Не идет — ковыляет, опираясь на палочку. Огнестрельная рана, полученная при выполнении «служебных» обязанностей все еще тревожит боевика.

   — Паш, мою благоверную не видел?

   Вопрос не просто так — подготовка к более серьезному. Нечто вроде разминки. Черницына необходимо раскочегарить, привести в рабочее положение.

   — Ушла.

   Одно из немаловажных достоинств «халдея» — редкая немногословность. Выдаст слово — помолчит, второе — подумает. Лишь после третьего-четвертого начинает говорить более понятно.

   Удивительно, но состояние словесного «запора» охватывает Пашку только при разговорах с хозяином, с другими людьми — обычный человек, веселый и разговорчивый.

   Болезнь или боязнь? Поскольку Мамыкин сомневается в своих способностях гипнотизера, наверно, все же, боязнь.

   — Совсем ушла или на время? — довольно глупо пошутил он. Слышала бы его супруга — скандал с битьем посуды, злыми слезами и жалкими причитаниями обеспечен.

   — Наверно, на время...

   Скорбное молчание с шевелением ушей и помаргиванием всегда красных глаз.

   — Рожай быстрей, бледная немочь!

   — Сегодня — какой-то церковный праздник.

   От слишком длинной фразы «робот» задохнулся.

   — Ну, и что?

   — Вы еще спали, как она двинула в монастырь...

   Слава Богу, облегченно подумал Мамыкин, возвратится благостная, добрая. Он представил супругу, стоящую перед образами на коленях. Молится во здравии криминальногомужа и за упокой его бизнеса.

   А чего ей переживать и бояться? Дом — полная чаша, только нет птичьего молока, от нарядов разбухли шкафы и комоды, драгоценностей хватит на полгорода модниц. Всевозможные продукты и деликатеся доставляются на дом. Только заикнись.

   Что касается безопасности — тоже полный порядок! Мамыкиных охраняют не только боевики, но и вполне легальные органы правопорядка, которые находятся под задницей градоначальника. Пошевелятся — раздавят.

   — Пусть ходит к монахам, я не против, — миролюбиво промолвил Григорий Матвеечич, сдвигая на затылок немодную соломенную шляпу. — Пилот трезвый?

   — С утра был трезвехонек. Что прикажете?

   — Об этом сам ему скажу! — огрызнулся хозяин. — Найдешь — трекни: пусть собирается в Москву. Остальное узнает у меня.

   Черницын раздумчиво помотал головой.

   — А вот в лаборатории...

   — Что случилось в лаборатории? Не тяни кота за хвост — поцарапает!

   — Там трезвости не хватает...

   — Черти безрогие! Сейчас хвосты повыдергаю! Сколько раз говорено: на работе — ни капли! Небось, Аптекарь — в загуле?

   — Самолично, — охотно подтвердил стукач. — Песни религиозные поет, плачет. Вчера гопака отплясывал...

   — Разговорился, молчун? За мной — рысью! Сейчас покажу ему религию в натуральную величину!

   Разгневанный Мамыкин ринулся по трапу.